Иерусалим. Один город, три религии - Карен Армстронг Страница 25

Вскоре ему пришлось осознать всю меру своего безрассудства: Иерусалим не был способен противостоять военной мощи Ассирии. Ее новый повелитель Синаххериб (Сеннахирим), подавив мятежи в Вавилоне и других частях Месопотамии, двинулся на запад, к Иерусалиму. Египет, вопреки обещаниям, не послал войск, Заиорданье и Финикия в мгновение пали, и войска Синаххериба подступили к самым стенам Иерусалима. Езекия попытался предотвратить катастрофу щедрыми приношениями и данью, однако не преуспел. Ученик Исайи, пророк Михей предсказывал: «Сион распахан будет как поле, и Иерусалим сделается грудою развалин» (Мих 3:12), но Исайя продолжал убеждать царя, что не все еще потеряно – Яхве, крепость Сиона, защитит свой город. Действительно, дипломатия и военные приготовления оказались тщетными, зато Господь своим присутствием на Сионе заставит неприятеля отступить (4 Цар 19:34). Поразительным образом это пророчество сбылось. Нам не известно, что именно произошло. По словам Хрониста, Яхве послал своего «ангела» уничтожить войско ассирийцев, и Синаххериб был вынужден уйти (2 Пар 32:31). Наиболее правдоподобное предположение заключалось в том, что в войске Синаххериба началась эпидемия, но жители Иерусалима даже слышать не хотели о таком прозаическом объяснении. Они, разумеется, считали свое избавление от врага великим чудом. Яхве явил себя поистине могучим воителем, принесшим спасение своему народу, как и провозглашалось в его культе.

Это необычайное событие самым фатальным образом повлияло на политику последующих иерусалимских правителей. В прошлом иудейские цари, такие как Ровоам или Аса, спасали свою столицу благодаря природному дипломатическому дару, и им не приходило в голову, что истовое почитание Яхве на Сионе позволяет забыть об осмотрительности. Напротив, они считали своим долгом делать все возможное для борьбы с врагами, тем самым внося посильный вклад в титаническую битву Господа с первозданным хаосом. Последующим же поколениям Иерусалим представлялся непоколебимой твердыней, которая всегда будет спасена божественным вмешательством, – иными словами, усвоили форму религиозности, низводящую духовность до веры в волшебство. После внезапного отступления войска Синаххериба царя Езекию провозгласили героем, но из-за его опрометчивой политики страна оказалась на краю гибели. Согласно ассирийским анналам, войска Синаххериба захватили и разграбили в Иудее 46 укрепленных городов и бесчисленное множество селений, угнали значительную часть ее жителей. Езекия потерял почти всю принадлежавшую ему территорию, Иерусалим вновь стал небольшим городом-государством. Нелегко пришлось с таким наследством юному сыну Езекии – Манассии (Менашше). Манассия взошел на престол в 698 г. до н. э. и правил Иерусалимом 55 лет. Библейские авторы называют его самым худшим правителем из всех, что когда-либо царствовали в Иерусалиме. В попытке дистанцироваться от отца Манассия стал проводить прямо противоположную религиозную политику. Он добивался сближения с языческими обычаями остального региона, считая самобытность Иудеи политически опасной. При Манассии в сельской местности возобновилось поклонение божествам на «высотах», были установлены алтари Баала. В долине Хинном происходили человеческие жертвоприношения – с тех самых пор ее название (русское «Геенна огненная». – Прим. пер.) ассоциируется со смертельным ужасом и адовыми муками. В Иерусалимском Храме – возможно, в самом Двире – стояла статуя богини плодородия Ашеры (Астарты), а в храмовом дворе – «домы блудилищные» для храмовых проституток. Основным культом на Сионе стал культ Ашеры; имелись также алтари других астральных божеств (4 Цар 21:1–18; 2 Пар 33:1–10). Ревнителей Яхве все это, естественно, возмущало, хотя какой-то части народа насаждение идолопоклонства, по-видимому, не казалось неприемлемым. Из книги пророка Осии нам известно, что посвященные Баалу обряды плодородия были широко распространены в северном царстве вплоть до 722 г. до н. э. Но в Иерусалиме Яхве на протяжении 270 лет почитался как Бог Всевышний, и пророки, видя в его умалении мерзкое отступничество и черную неблагодарность за чудесное спасение в 701 г., сулили Иерусалиму страшные кары. Манассия же, возможно, считал, что самое главное – умилостивить Ассирию, а для этого стоит отказаться от «яхвистского шовинизма» Езекии. За годы его долгого правления Иудея сумела оправиться от разорительного вторжения Синаххериба и даже вернула часть утраченных территорий.

Самыми беспощадными критиками царя Манассии, вероятно, были реформаторы-девтерономисты, которые как раз в годы его правления развивали новую форму яхвизма и с крайним неодобрением относились к тому, что творилось на Сионе. Вполне возможно, что они пришли в Иерусалим из Израильского царства после катастрофы 722 г. до н. э. В таком случае ассирийцы, круша у них на глазах древние храмы Израиля, заставили их разувериться в способности рукотворных святилищ поддерживать связь между землей и небесами и служить защитой народа. В осевое время священное в восприятии людей все более отдалялось от земной жизни: глубокая пропасть разверзлась между небесами и землей. Девтерономистам казалось немыслимым, чтобы Бог снизошел до здания, построенного руками человека. Описывая освящение Соломоном Иерусалимского Храма, Девтерономист вкладывает в уста царя слова сомнения, подрывающие самую основу сионского культа: «Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил» (3 Цар 8:27). Бог обитал на небесах, а в нашем мире присутствовало лишь его «имя» – тень его самого. По мнению девтерономистов, в сионских обрядах были слишком сильны элементы древней ханаанской мифологии. Им нужна была религия, базирующаяся на истории, а не на символических легендах, лишенных фактической основы. Во многих отношениях их воззрения довольно близки тем, что бытуют в современном западном мире. Например, девтерономисты не считали, что воцарение Яхве на Сионе дает народу Израилеву право владеть землей Ханаана, а написали историю покорения этой земли Иисусом Навином, показывающую, что израильтяне завоевали ее – с божьей помощью и силой оружия. Суккот был для них только праздником урожая, никак не связанным с воцарением Яхве на Сионе (Втор 16:13–15).

Девтерономисты в первую очередь хотели, чтобы израильтяне чтили одного лишь Яхве и отвернулись от всех прочих богов. Пророки северного царства, такие как Илия и Осия, уже давно это проповедовали, но в Иерусалиме еще со времен царя Соломона существовала традиция синкретизма, и религиозная политика Манассии стала для девтерономистов последней каплей, переполнившей чашу. Девтерономисты верили, что во времена Исхода из Египта израильтяне дали обет почитать только Яхве, и в главе 24 книги Иисуса Навина описали, как народ торжественно подтверждает свой завет с Господом. Под руководством Иисуса Навина представители всех двенадцати колен заявляют, что отвергли всех чуждых им местных богов и отдали свои сердца Яхве. Девтерономисты еще не были монотеистами: они вполне верили в существование других богов, но считали, что народ Израиля должен почитать только Яхве ^[24].