Прощание в Дюнкерке - Владимир Сиренко Страница 27
Прощание в Дюнкерке - Владимир Сиренко читать онлайн бесплатно
— Я думаю, вы ошибочно предполагаете, что чехи готовятся напасть на вас. Я тоже не первый год, господин канцлер, занимаюсь политикой. Мой отец и брат… Я учитываю не только собственный опыт…
Гитлер засмеялся ему в лицо:
— Нет, уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца! Где Браухич?
Вильсон невольно усомнился, что главнокомандующий сухопутными войсками вермахта вообще находится в Годесберге, но не успел сказать премьер-министру о своих сомнениях. Чемберлен тихо проговорил:
— В таком случае я отправляюсь в Лондон с тяжелым сердцем. Для сохранения мира я сделал все, что в человеческих силах. Остальное в руках господа.
Риббентроп вдруг протянул к Чемберлену руки:
— Минуту, так нельзя, одну минуту. Я прошу английскую делегацию задержаться и прочитать наш меморандум, — он буквально сунул бумаги в руки Чемберлену. Тот отстранился.
— Хорошо, — недовольно сказал Гитлер, — я согласен дать чехам отсрочку до 1 октября. Тогда вы примете меморандум? Я делаю вам уступку
И то лишь потому, что вы единственный человек, которому я могу уступить!
Нет, не годится идти на поводу у Гитлера. И Чемберлен сказал:
— Я не могу ни принять, ни отвергнуть ваш новый документ. Я могу лишь стать почтальоном и передать меморандум Бенешу. Но комментировать документ я отказываюсь. Я могу только дать Бенешу добрый совет старого человека принять ваши предложения во избежание общеевропейского кризиса. Но я, повторяю, только почтальон.
Гитлер воздел руки, ликующе выкрикнул:
— Благодарю, господин премьер, благодарю! Это же мои последние территориальные претензии в Европе. Слово чести — я больше не побеспокою вас. Клянусь немецким народом!
— В таком случае я не перестаю надеяться, что нынешний кризис будет решен, и остальные вопросы мы сможем рассматривать в духе взаимного доверия, — галантно принял Чемберлен благодарность Гитлера.
Гитлер опешил. Чемберлен ему не верит? Почему? Те «шептуны», о которых говорил Гесс, открыли все карты? Гитлер повторил:
— Да, это мое последнее требование, то есть предложение… к Чехословакии. Меня заботит лишь одно, чтобы все немцы были собраны под крышей единого государства. Я сам не хотел бы, чтобы в границах рейха находились люди не немецкой национальности.
Чемберлен вернулся в Лондон. Годесбергские требования Гитлера он переслал в Прагу с дипломатической почтой.
Прага отвергла меморандум как совершенно неприемлемый. Лорд Галифакс попытался уговорить чешского посла в Лондоне Яна Масарика:
— Ведь, наверное, лучше уступить, чем быть уничтоженным? Думайте сами. Господин премьер лишь почтальон…
— Надо ли тогда считать, — язвительно спросил Масарик, — что английский премьер стал почтальоном у убийцы и преступника?
Галифакс потер протез — в тяжелые минуты всегда казалось, что болит ампутированная кисть.
— Увы, это так, — проговорил невольно и спрятал глаза. Масарик скрипнул зубами:
— Нация святого Вацлава, Яна Гуса, Томаша Масарика, моего отца и первого президента Чехословацкой Республики, никогда не будет нацией рабов! Пусть британский почтальон передаст это своему германскому адресату! — и, повернувшись на каблуках, пошел к выходу — старый паркет жалобно заскрипел.
Гитлер предъявил Бенешу ультиматум: если до 14 часов 28 сентября Чехословакия не передаст Германии Судеты, вермахт перейдет границу. В Праге, Париже и Лондоне запаниковали. По всему побережью Великобритании развернулись зенитные батареи — жерла орудий уже были расчехлены и устремлены к небу. Английские курорты перекрылись шлагбаумами с военизированной охраной. Напряженно работала служба противовоздушной обороны. Нападения люфтваффе на Соединенное Королевство ждали ежеминутно. Чемберлен послал к Гитлеру Вильсона.
— Бессмысленно вести переговоры дальше, — сказал Гитлер посланцу Чемберлена, — 1 октября я получу от Чехословакии то, что хочу! И если Англия и Франция собираются нанести удар, то тогда они сделают это первыми!
Англия наносить удар первой не собиралась, но к обороне приготовилась.
Французы тоже не собирались наносить первый удар, однако отправили к германской границе 14 дивизий. Начальник французского Генерального штаба генерал Гамелен был настроен оптимистично. Он знал, что германская армия недоукомплектована, не хватает горючего, к тому же Гитлер оказывается в плотном кольце, на границах стоят и французы, и чехи. Гамелен был готов отразить любой удар — и по Чехословакии, и по Франции. Он призвал кабинет не верить заявлению Гитлера на выступлении в «Спортпаласе»: «Как только судетская проблема будет разрешена, для третьего рейха не останется в Европе территориальных проблем. Я гарантирую это. Мы совсем не хотим войны с Францией! Мы ничего не требуем от Франции, ничего абсолютно».
Населению Парижа и Лондона выдавались противогазы, в небе появились воздушные заграждения, горожане готовились к гражданской обороне.
Гитлер дал Кейтелю приказ — войскам первого эшелона занять исходные позиции, хотя в узком кругу признался: «Я как путник, идущий по острию ножа через пропасть».
Для Ефима Коленчука ультиматум Гитлера Бенешу означал подтверждение информации Дорна. Но тем не менее он не оставил мысль еще раз перепроверить ее, а заодно уточнить и насчет хайнихелевской заботы — как и что было с показаниями штурмовиков, убивших Дольфуса. Если Дворник тогда помог Дорну или наоборот, они обязательно проговорятся, вспоминая прошлое. Может быть, мадам Леже и права, психологический момент, конечно, важен, но все же хорошо бы поставить Дорна нос к носу с чехом — тем более в Праге, пока они туда доедут, уже будут кругом свои…
Дело это Коленчук решил поручить новым людям — в случае конфликта с полицией они не «засветят» оуновцев. Боялся он и стычки с легионерами полковника де ля Рокка, не исключено, что в поисках Дорна на них опирается барон Крюндер.
Коленчук решил не терять времени. Крытый фургон имелся, новые люди нашлись — Борис Лиханов привел бывших врангелевцев. Один из них, из царскосельских юнкерочков, весьма кстати оказался таксистом, второго, Давыдова, Коленчук помнил поручиком.
Одно не нравилось — Дорн спокоен. Уж не знает ли он, что в Париже его разыскивают свои? Хотя откуда?
— Вы желали встретиться с профессором Дворником. Он ждет вас, — сказал Коленчук, следя за реакцией узника.
— Где? — осведомился Дорн так, словно ничего удивительного в том, что Дворник может быть где-то совсем рядом, для него нет.
— Это мое дело.
— Понял… Я не привык одеваться при посторонних.
Дорн еще возжелал побриться. Ладно. Усы ему не слишком к лицу. Потеряли целый час. Господин Дорн еще и ванну потребовал. И он хочет сказать, что он не немец, а швед? Откуда же такое арийское чистоплюйство? Немец он, немец…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии