Черная камея - Энн Райс Страница 21

"Открывай, и побыстрее, – велел он, буквальновсовывая коробочку мне в руки. – Ты моя единственная внучка, и я хочу,чтобы она хранилась у тебя. Твоя мать слишком глупа, чтобы владеть такимивещицами. Ну же, шевелись!"

Я поспешила выполнить приказание и увидела внутри камеи.Изумительные миниатюры и крошечные люди в рамках из золота заворожили меня спервого взгляда.

""Ревекка у колодца", – сказалдед. – Все они на один и тот же сюжет: "Ревекка уколодца". – А потом добавил: – Если тебе скажут, что я убил ее, тознай, это правда. Ее ничто не радовало – ни камеи, ни бриллианты, ни жемчуга.Вот почему я сделал это, точнее, если быть до конца правдивым, довел ее досмерти".

При этих словах меня охватил благоговейный страх, –призналась тетушка. – Но вместо того чтобы усилить мое недоверие илипривести в ужас, они породили во мне своего рода гордость. Шутка ли, дедзаговорил о столь важном деле именно со мной! А он все продолжал болтать,пуская слюни по подбородку. Мне бы следовало помочь ему утереться, но я быласлишком молода для такого сострадательного жеста.

"В те давние дни, – говорил дед, сверля меня злымиглазками, – она носила кружевные блузки с закрытым воротом, и камеи у еегорла смотрелись отлично. Она была такой милой, когда я впервые привез ее сюда.Все они милые поначалу, а потом превращаются в мегер. Все, кроме моей бедняжкиВирджинии Ли. Моей прелестной, незабываемой Вирджинии Ли. Ах, если бы она неумерла, моя дорогая Вирджиния Ли! Все остальные, поверь, сущие мегеры, жадные иразвратные. Но она была самым сильным моим разочарованием. Ревекка и"Ревекка у колодца", – сказал дед. – Именно он дал мнепервую камею для нее, когда услышал ее имя и рассказал историю этого имени, апотом он принес мне еще несколько камей, изображающих Ревекку, в качествеподарка для нее. Этот злобный шпион вечно за нами подглядывал. Все эти камеи отнего – а по правде говоря, от него, хотя на них нет клейма. Ты еще дитя, нолучше тебе знать об этом".

Тетушка Куин помолчала, желая, как мне показалось,убедиться, что Лестат ее слушает, а когда увидела, что мы оба полны внимания,продолжила:

– Я помню каждое его слово. Помню, как мне всем моимдетским сердцем захотелось получить эти чудесные камеи. Все до единой, лежавшиев коробке! И я продолжала крепко сжимать ее в пальцах, а дед тем временем всекричал и кричал, быть может, даже скрежеща зубами от ярости, – теперь мнетрудно вспомнить.

"Со временем она полюбила камеи, – вопил старыйчерт. – И по-прежнему хотела только, чтобы ей не мешали витать в облаках иодновременно купаться в роскоши. Но женщины по своей природе никогда не бываютдовольными. Это он убил ее ради меня – совершил кровавую жертву. Да, она сталажертвой, моим приношением ему, можно сказать, и именно я сделал ее таковой. Ине в первый раз мне довелось заковать исковерканную душу в окровавленные цепи,можешь быть уверена".

Меня передернуло. Тетушкины воспоминания затронули во мнекакую-то темную струну. Я сгибался под гнетом множества тайн, которые давили наменя, как каменные глыбы, и даже впал в своего рода транс, но вынужден былслушать ее рассказ.

– Он так и сказал: "в окровавленные цепи", ипри этом добавил: "Она не оставила мне выбора, если хочешь знатьправду. – Голос его превратился в рычание. – Забирай эти камеи, носиих, и не важно, что ты обо мне думаешь. У меня есть милый и дорогой подарок длямаленькой девочки, моей внучки, – пусть все так и остается".

Разумеется, я не знала, как ему ответить, – призналасьтетушка Куин. – Хотя ни на секунду не поверила, что он убийца, и,разумеется, не знала, кто этот странный соучастник, этот он, о котором Манфредотзывался с такой таинственностью. Я и по сей день не знаю, кто этот человек.

А дед не умолкал, словно я вскрыла в его душе рану:"Знаешь, я не раз признавался – и священнику, и шерифу, но они не верят.Шериф утверждает, что она загадочным образом пропала тридцать пять лет томуназад, а я впоследствии все это придумал. А что, если этот дом построен на его золото?Он лжец и обманщик, сделавший этот дом моей тюрьмой, мавзолеем, а я не могутеперь пойти к нему, хотя знаю, что он там, на острове Сладкого Дьявола. Ячувствую его присутствие. По ночам он подходит совсем близко и смотрит на меня.Но я не в силах поймать его – мне это никогда не удавалось. Как не в силахпойти туда и бросить проклятия прямо ему в лицо, ибо слишком стар, слишкомслаб".

Да, это стало моим большим секретом, – вздохнулатетушка Куин. – "А что, если этот дом построен на его золото?"Эти слова деда я держала в тайне. Мне не хотелось, чтобы мама отобрала у менякамеи. Разумеется, она не была одной из Блэквудов. В семье об этом всегдапомнили, то и дело повторяя: «Она не из Блэквудов», как будто это однообъясняло мамин ум и здравомыслие. В моей комнате наверху царил вечный хаос, апотому спрятать камеи было нетрудно. По ночам я вынимала их и разглядывала.Камеи меня околдовывали. Вот так началась моя одержимость.

А что касается деда, то через несколько месяцев ему удалосьвырваться из своей комнаты и кое-как спуститься с крыльца. Он залез в пирогу и,отталкиваясь шестом, поплыл на болото Сладкого Дьявола. Слуги кричали емувслед, умоляя остановиться, но он упорно плыл вперед и вскоре исчез из виду.Больше никто никогда его не видел. Он пропал навсегда.

Меня охватил едва заметный трепет – скорее трепет сердца,нежели тела. Я смотрел на тетушку, а ее слова пробегали перед моим внутреннимвзором, словно написанные на телеграфной ленте.

Она встряхнула головой и передвинула левой рукой камеи"Ревекка у колодца"... Я не осмелился прочесть тетушкины мысли – дляменя это было бы равносильно тому, чтобы ударить ее или нагрубить. Я ждал,преисполненный любви и прежних страхов.

Лестат, видимо, тоже находился под впечатлением и ждал,когда она снова заговорит, что она не замедлила сделать:

– Разумеется, в конце концов, его официально объявилипогибшим, а задолго до этого, когда поиски еще не прекратили – хотя никто незнал, как добраться до острова, да и сам остров никто не смог отыскать, –я рассказала маме обо всем, что говорил дед, а она поделилась услышанным сотцом. Но они ничего не слышали о признании старика в убийстве или о еготаинственном неизвестном сообщнике. Знали только, что в многочисленныхдепозитариях различных банков дед оставил кучу денег.