Похороны куклы - Кейт Хэмер Страница 16

Мое тяжелое дыхание разносилось по всей комнате. Я убила Мика, думала я, а не наоборот. Это у меня руки в крови. Я вытянула их вперед. Почти посередине ладони показалось красное пятнышко.

Из окна я видела темные очертания тела Мика, лежавшего на земле. Я была готова поклясться, что оно росло – его содержимое грозило пролиться, затопить дом и смыть меня волной крови, пахнувшей железом.

Я прокралась в сад и на цыпочках миновала тело и окружавшие его тени. Мне показалось, я видела, как оно дернулось и замерло, моя нога зависла над землей, но дело было всего лишь в темноте, из-за которой все раздувается и шевелится.

Потом я побежала к лесу, шумящему у самых моих ног, за садами. «В лесу есть все, что нужно, Руби», – говаривала бабуля. Но это был не ее лес – не тот, где зелья, где сладкие орехи можно было горстями собирать с земли, где брали дерево, чтобы всю зиму жечь в очаге. Бабуля была ко мне добра. Пока она не умерла, мне не было так одиноко. Когда я рассказала ей про Женщину-осу, которую видела, когда шла спать, она ответила:

– Просто старая душа ищет помощи. Стукни ее разок пальцами по голове, она и уйдет.

Но когда я взбиралась по лестнице, и Женщина-оса с усеченной и заостренной, как у насекомого, нижней частью тела взметнулась из пустоты коридора, когда я попыталась дотянуться поверх перил и коснуться ее головы – она уклонилась и исчезла. И непохоже было, что ей нужна помощь. На ее плоском, буром, как резина, лице застыло хитрое выражение, губы были ханжески поджаты.

Нет, то был не лес моей бабули; то была темная пучина, древесные стволы, влажные на ощупь, точно покрытые холодным потом. И страшила меня теперь свежая душа Мика, в любую секунду он мог наброситься на меня, рыча от ярости из-за того, что только что умер. «Я не хотела», – пискнула я в ночь, потому что тени, окружавшие тело Мика, теперь, должно быть, следовали за мной. Еще чуть-чуть, и я увижу, как они умножатся, как, дерясь и бахвалясь, станут поджидать меня впереди. Они могли отыскать оружие, какой-нибудь клинок, и плясать вокруг, коля меня острием. Я побежала, всхлипывая в ночи. Ветки рвали мне волосы, тыкались в лицо и в глаза. Били, как мокрые хлысты, по моими щекам, и сквозь это все я бежала, вытянув руки, словно могла что-то оттолкнуть.

Когда я, наконец, остановилась, то поняла, что уже далеко зашла в чащу. Я села, прислонившись в темноте к стволу, отдышалась. Что-то не давало мне покоя. Звук, с которым я привалилась к дереву. Он был какой-то не такой. Я распутала ветки плюща, обвивавшие основание ствола, и мои руки провалились в пустоту. Дерево полностью выгнило изнутри.

Втискиваясь в сердце дерева, я подумала, что лес, возможно, все-таки дал мне то, что нужно, и мне захотелось, чтобы дерево росло дальше и запечатало меня внутри, чтобы я навсегда могла остаться под его защитой.

За ночь все изменилось. К утру каждый упавший лист окаймляла белая изморозь, и листья звенели, ударяясь друг о друга на ветру. Я огляделась в поисках Тени. Заглянула под колючие кусты, за стволы деревьев. Мика и его оружия там не было. В этом я уже убедилась.

– Вот ты где, – сказала я.

Тень скорчился за маленьким жалким кустиком остролиста. Нужды озираться, прежде чем заговорить с ним, не было. Я знала, что мы совсем одни.

Он молчал.

– Не валяй дурака, не сейчас. Я всерьез попала, и на этот раз мне очень страшно, – взмолилась я.