Мизери - Стивен Кинг Страница 14

Она положила на жаровню первую страницу «Быстрыхавтомобилей». Он вспомнил, как писал эту страницу месяца двадцать четыре назаду себя в Нью-Йорке. «У меня тачки, нет, да, — говорил Тони Бонасаро, поднимаясьпо лестнице, обращаясь к девушке, стоявшей наверху. — и я плохо учусь, но езжубыстро».

Ему вспомнился тот день — как в радиопрограмме «Золотыеденьки». Он вспоминал, как бродил по комнатам, когда книга переполняла его,рвалась наружу, и он испытывал родовые схватки. Вспомнил, как нашел в тот деньпод кроватью лифчик Джоан, который та потеряла три месяца назад, — сразу ясно,как работает женщина, которую наняли для уборки: вспомнил, как прислушивался кгулу автомобилей и как издалека доносился монотонный звон колокола, призывающийверующих к церковной службе.

Вспомнил, как сел за рабочий стол.

Как всегда — благословенное легкое чувство начала, чувствопадения в залитую ярким светом пропасть.

Как всегда — мрачная уверенность, что не удастся написатьтак, как желал.

Как всегда — боязнь не суметь закончить, страх врезаться встену.

Как всегда — удивительное нервное возбуждение: путешествиеначинается.

Он посмотрел на Энни Уилкс и отчетливо, хотя и негромко,сказал:

— Энни, прошу вас, не заставляйте меня это делать.

Она все так же протягивала ему коробок спичек:

— У вас есть выбор.

И он сжег книгу.

19

Она заставила его сжечь первую страницу, последнюю и ещевосемнадцать страниц — по две соседних из девяти разных мест, ибо девять, по еесловам, — это число силы, а удвоенная девятка приносит удачу. Он заметил, чтоона вымарала фломастером все ругательства, по крайней мере на тех страницах,которые успела прочитать.

— Хорошо, — сказала она, когда догорела девятая пара листов.— Вы хорошо себя вели, мужественно, я знаю, что вам было больно, почти так же,как от переломов в ногах, и я не буду больше тянуть.

Она убрала жаровню и положила оставшиеся страницы рукописи введро, поверх скорчившихся черных остатков сожженных им страниц. В комнатепахло жженой бумагой. Золах как в сортире дьявола, подумал он. Если бы внутриссохшейся оболочки, которая некогда была его желудком, что-нибудь оставалось,он бы выблевал все это наружу.

Она зажгла еще одну спичку и вложила в его руку. Каким-тообразом ему удалось склониться с кровати и бросить спичку в жаровню. Уже ничтоне имело значения. Ничто.

Она слегка толкнула его локтем.

Он открыл измученные глаза.

— Все кончено.

Затем она опять чиркнула спичкой и вложила спичку в егоруку.

И он опять сумел склониться к жаровне, пробудив жившие вногах ржавые бензопилы, а потом прикоснулся пламенем спички к углу толстойрукописи. На этот раз пламя вспыхнуло и охватило всю пачку.

Он откинулся на подушку и прикрыл глаза; он слышал трескгорящей бумаги и ощущал волны палящего жара.

— Славно! — взволнованно крикнула она. Он открыл глаза иувидел, что в струях горячего воздуха над жаровней кружатся клочки сгоревшейбумаги.

Энни выбежала из комнаты. Он услышал, как вода льется изкрана в ведро. Равнодушно проследил за черным обрывком бумаги, пролетевшимчерез всю комнату и приземлившимся на тюлевой занавеске. Что-то вспыхнуло — онуспел подумать, что в комнате, возможно, вспыхнет пожар, — но огонь тут жепогас, и на занавеске осталась лишь небольшая дырка с черными краями, как будтоткань прожгли сигаретой. Пепел оседал на кровати. И на его руках. Ему не былодо этого дела.

Вернулась Энни с ведром воды; она как будто старалась однимвзглядом уловить все, уследить за траекторией полета каждого обрывка обгоревшейбумаги. Языки пламени в жаровне вспыхивали и гасли.

— Славно! — снова воскликнула она, по-видимому, решая, кудаплеснуть водой и нужно ли вообще это делать. Губы ее дрожали. Пол заметил, какона высунула язык и облизнулась. — Славно! Славно! — повторила она. Кажется,других слов у нее не осталось.

Даже несмотря на чудовищную боль, Пол на миг почувствовалчто-то вроде настоящей радости — оттого что Энни Уилкс выглядела как будтоиспуганной. В таком состоянии ему было не так уж неприятно ее видеть.

Еще одна страница взмыла вверх; по ней еще бежали огоньки.Тогда Энни решилась. В очередной раз воскликнув: «Славно!» — она опрокинулаведро с водой на жаровню. Пепел отчаянно зашипел, и комната наполнилась паром ивонью. Воздух сделался влажным и каким-то жирным.

Когда она вышла, он в последний раз сумел приподняться налокте и заглянуть в нижнюю часть жаровни. Увидел он нечто похожее наобуглившийся пень, плавающий в грязном пруду.

Скоро Энни Уилкс возвратилась в комнату.

Невероятно, но она что-то напевала.

Она помогла ему сесть и положила капсулы ему в рот.

Он проглотил их и откинулся на спину, подумав: Я ее убью.

20

— Ешьте. — послышался ее голос откуда-то издалека. Он открылглаза и увидел, что она сидит около него. Впервые его лицо оказалось на одном уровнес ее лицом, и он мог заглянуть ей в глаза. Он сам удивился, когда начал смутносознавать, что в первый раз за долгие миллионы лет он сидит… по-настоящемусидит.

Что за черт? — подумал он, и глаза его снова закрылись.Наступил прилив. Столбы скрылись под водой. Наконец настал прилив, а следующийотлив может продолжаться вечно, пока есть возможность, он будет качаться наволнах, о том же, как сел, он сможет подумать и потом…

— Ешьте! — повторила она, и тут возвратилась боль. Онажужжала теперь в левой половине головы: он застонал и попытался отодвинуться.

— Ешьте, Пол! Вам уже не так больно, и вы можете поесть,иначе…

Зззззззз! Висок! Ее голос сдавил его голову клещами.

— Хорошо, — пробормотал он. — Хорошо! Не кричите только,ради Христа.

Он заставил себя открыть глаза. Каждое веко как будтопридавила цементная плита. И тут же ложка оказалась у него во рту, и в горлополился горячий суп. Он глотнул, чтобы не захлебнуться.

Внезапно из ниоткуда — самое удивительное воскрешение, какоеваш комментатор, дамы и господа, когда-либо наблюдал! — на дорожку стадионаворвался Забывший Покушать. Первая ложка супа словно пробудила кишечник Полапосле гипнотического транса. Он хлебал и глотал суп так быстро, как только мог,как будто не насыщаясь, а становясь все голоднее.