Ловец снов - Стивен Кинг Страница 10

Дефаньяк молча кивает. Слезы неярко поблескивают вненадежных мартовских лучах. В уголке стола валяется пачка бумажных салфеток, иДжоунси швыряет ее мальчику, который, даже в расстроенных чувствах, легко ееловит. Хорошие рефлексы. Когда тебе девятнадцать, вся твоя «проводка» надежна итуга, все связки крепки и гибки.

Подождите несколько лет, мистер Дефаньяк, думает он. Мневсего тридцать семь, а кое-какие провода уже повисли.

— Возможно, вы заслуживаете еще одного шанса, — произноситДжоунси и медленно, словно напоказ, начинает скручивать подозрительнобезупречную работу Дефаньяка, высший балл, ни больше ни меньше, в толстый жгут.— Может, вам стало нехорошо в день экзамена и вы вообще не пришли…

— Я был болен, — с готовностью подхватывает Дэвид Дефаньяк.— Похоже, едва не свалился с гриппом.

— В таком случае я готов дать вам на дом эссе, вместо тоготеста, который сдавали ваши однокурсники. Если хотите, конечно. Чтобы восполнитьпропущенный экзамен. Ну как, согласны?

— Да, — шмыгает носом парень, яростно растирая глаза охапкойсалфеток.

Что ж, по крайней мере не стал нести все это лживое дерьмонасчет того, что Джоунси все равно ничего не докажет, что он обратится в Советпо делам студентов, что подаст протест, и прочее в том же духе.

Вместо этого он плачет, что неприятно наблюдать, но,возможно, хороший знак: девятнадцать — это так мало, но большинство ужеуспевает потерять остатки совести к тому времени, как попадают сюда. Дефаньякже все равно что сознался, а значит, у него еще есть шансы стать человеком.

— Да, это было бы здорово.

— И вы понимаете, что если что-то подобное случится снова…

— Никогда, — быстро отвечает парень. — Никогда, профессорДжоунс.

И хотя Джоунс всего лишь адъюнкт-профессор, ему не приходитв голову поправить парня. В любом случае когда-нибудь он станет профессоромДжоунсом, без этого дело швах. Полон дом детишек, и если в будущем непредвидится нескольких значительных прибавок в бюджете, сводить концы с концамибудет все труднее.

— Надеюсь, — произносит он вслух. — Напишете эссе на тритысячи слов о последствиях завоевания норманнами Англии договорились? Ссылки наисточники, но никакой дополнительной информации. Изложение свободное, но выводыдолжны быть достаточно убедительными. Срок — следующий понедельник. Понятно?

— Да. Да, сэр.

— В таком случае можете идти и приступать к делу. — Онпоказывает на изношенные до дыр кроссовки Дефаньяка: — И в следующий раз, когдавздумаете попить пивка, купите лучше новые тапочки. Не хочу, чтобы вы сноваподхватили грипп.

Дефаньяк шагает к двери и оборачивается. Ему не терпитсяпоскорее смыться, пока мистер Джоунс не передумал, но, с другой стороны, емувсего девятнадцать… О, это любопытство юности!

— Откуда вы узнали? Вас в тот день там даже не было. Экзаменпринимал какой-то аспирант.

— Знаю, и этого достаточно, — отрезает Джоунс. — Топай,сынок. И напиши хорошую работу. Потерять стипендию для тебя — смерти подобно. Ясам из Мэна: Дерри, и знаю Питтсфилд. От этого места лучше держаться подальше.

— Уж это точно, — с чувством произносит Дефаньяк. — Спасибо.Спасибо за то, что дали мне еще шанс.

— Закрой за собой дверь.

Дефаньяк, который потратит последние деньги не на кроссовки,не на пиво, а на букет в палату Джоунси с пожеланием скорейшего выздоровления,выскальзывает в коридор, послушно прикрыв за собой дверь. Джоунсиповорачивается к окну. Солнце по-прежнему изменчивое, неверное, но влекущее. Ипотому, что история с Дефаньяком кончилась куда благополучнее, чем он ожидал,Джоунси решает прогуляться, прежде чем мартовские облака, а может, и сложныйзаряд, омрачат этот день. Он хотел поесть в кабинете, но сейчас в голове возникновый план. Худший в его жизни, но Джоунси, конечно, этого не знает. И поэтомурешает захватить с собой портфель, сегодняшний выпуск «Бостон феникс», иперебраться через реку в Кембридж [4]. Сядет на скамеечку и спокойно съестсандвич с яичным салатом, жмурясь на солнышке.

Он поднимается, чтобы положить документы Дефаньяка вкартотечный шкаф, под табличкой «D — F». «Откуда вы знаете?» — спросил мальчик.Что ж, хороший вопрос. Превосходный, можно сказать. А ответ прост. Он знает,потому что… иногда знает. Вот она, правда, а другой нет и быть не может.Правда, если бы кто-то приставил пистолет к его виску, он признался бы, чтообнаружил это во время первой лекции второго семестра и что в мозгу ДэвидаДефаньяка взрывались огромные красные буквы, словно мигающая неоновая вывеска,обдававшая стыдом, назойливо долбившая в виски: шпаргалочник, шпаргалочник,шпаргалочник…

Но, Господи, все это чушь: не может он читать мысли. Иникогда не мог. Никогда-в-жизни, никогда-в-жизни, никогда-в-жизни… не мог и несможет. Иногда что-то вспыхивает в голове, да, именно так он узнал о проблемахжены с таблетками, вероятно, срабатывает интуиция, как с Генри. Он сразузаподозрил что-то неладное, когда тот позвонил (да нет же, олух, простодогадался по голосу, только и всего), но такие вещи в последнее время почти неслучаются. Да и не происходило ничего по-настоящему странного после той историис Джози Ринкенхауэр. Может, когда-то и было что-то, тянувшееся за ними хвостомвсе детство и юность, но теперь все позади. Или почти.

Почти.

Он обводит кружком слова «поездка в Дерри», хватаетпортфель, и тут новая мысль осеняет его, внезапная и бессмысленная, но мощная ивсеобъемлющая:

Берегись мистера Грея.

Джоунс, уже схватившийся за ручку двери, замирает. Это егоголос, вне всяких сомнений.

— Что? — вопрошает он пустоту.

Ничего.

Джоунси выходит из кабинета, захлопывает дверь и проверяет,заперто ли. В уголке доски для объявлений белеет листочек. Джоунси откалываетего, переворачивает напечатанной стороной вверх. Всего одна строчка: «Вернусь вчас». Он спокойно прикалывает записку, не ведая, что пройдет почти два месяца,прежде чем он вновь войдет в эту комнату и увидит ежедневник, раскрытый на днеСвятого Патрика [5].

«Береги себя», — сказал Генри, но Джоунси думает не о том,чтобы поберечь себя. О мартовском солнышке. О том, как бы поскорее съестьсандвич. О том, как приятно поглазеть на девушек в Кембридже: юбки слишкомкоротки, а мартовский ветер игрив и большой шутник. Словом, о многих заманчивыхвещах, в список которых не входит необходимость беречься мистера Грея. Иберечься вообще.