Повестка - Джон Гришэм Страница 8

– У Форреста. Или тот, что я набрал, самый надежный?

– Самый. Почти все время он торчит тут.

– В таком случае передавай ему привет.

Познакомился с ней Форрест в клинике. Элли привело тудачрезмерное увлечение спиртным, брата – стойкая зависимость от наркотиков. В товремя Элли весила девяносто восемь фунтов [13] и уверяла знакомых, что живетисключительно водкой. Врачи сделали свое дело. По выходе из клиники она утроиласвой вес и лишь Богу известным способом умудрилась увлечь собственным примеромФорреста. Став ему скорее матерью, чем подругой, Элли поселила Форреста у себя.

Рэй не успел отойти от телефона, как раздался звонок.

– Мое почтение, братец. Искал меня?

– Поиски начал ты. Как дела?

– В общем-то все было в норме, пока не пришло письмо отстарика. Ты тоже получил весточку?

– Сегодня.

– Похоже, он по-прежнему считает себя судьей, а нас –набедокурившими мальчишками, а?

– Он всегда будет оставаться судьей, Форрест. Ты говорил сним?

Брат хмыкнул, и в трубке повисло молчание.

– Последний раз я звонил ему года два назад, а навещалродные пенаты уже и не помню когда. Не уверен, что появлюсь там в этовоскресенье.

– Появишься.

– Вы общались?

– Три недели назад. Он позвонил сам. Голос был никакой.Наверное, отец скоро уйдет. По-моему, тебе следует серьезно подумать о…

– Прекрати, Рэй. Обойдись без лекций.

Некоторое время оба молчали. Еще подростком познав вкуснаркотиков, Форрест за долгие годы устал выслушивать бесконечные увещевания идобрые советы.

– Извини,– сказал Рэй.– Словом, я приеду. Каковы твои планы?

– Постараюсь.

– Ты в завязке?

Вопрос звучал не очень деликатно, однако для обоих являлсярутинным, чем-то вроде «Как погода?». Ответ Форрест дал с присущей емупрямотой:

– Сто тридцать девять дней, братец.

– Превосходно.

Превосходно… Каждый проведенный Форрестом без наркотиковдень действительно мог считаться праздником, но, когда подсчет ведется втечение двадцати с лишним лет, праздновать уже нечего.

– К тому же я работаю,– с гордостью добавил брат.

– Отлично. Кем?

– Консультирую местных лекарей, которые отбивают хлеб убольниц и «скорой помощи». Составляю за них налоговые декларации и берупроцент.

Ну и убогая работенка, подумал Рэй. Но если Форрест хотьчем-то занят, то это уже достижение. За свою жизнь брат успел потрудитьсясудебным приставом, служащим архива, налоговым инспектором, сотрудникомохранного агентства, частным детективом – то есть истоптать все низшиеступеньки карьеры дипломированного юриста.

– Что ж, неплохо.

Форрест затянул бесконечную и, как всегда, нудную историю окаком-то своем клиенте. Рэй оставил ее без внимания. Одно время брат работалдаже вышибалой в стриптиз-баре, правда, недолго: будучи дважды избитым втечение ночи, он почел за благо уволиться. Вскоре после этого Форрест приобрел новенький«харлей-дэвидсон» и целый год гонял на мотоцикле по Мексике. Откуда взялисьденьги, осталось тайной, покрытой мраком. Затем в Мемфисе он нанялся к некоемутолстосуму – выбивать из нерадивых должников долги, но вновь доказал своюнесостоятельность: силовые методы решения проблем были ему не по зубам.

Брату в голову не приходило подыскать себе достойное ивполне легальное занятие. В ходе первого же собеседования очереднойпотенциальный работодатель с ужасом узнавал о двух связанных с наркотиками отсидках,причем обе имели место еще до того, как Форрест достиг совершеннолетия. На этомсобеседование обычно заканчивалось.

– Собираешься звонить старику?– спросил он.

– Нет. Поговорим в воскресенье,– ответил Рэй

– Когда ты думаешь быть в Клэнтоне?

– Не знаю. Наверное, где-то около пяти. А ты?

– По-моему, он и настаивал на пяти. Так?

– Так.

– Значит, я подъеду к половине шестого. До встречи.

Минут сорок Рэй просидел возле телефона, решая, стоит ливсе-таки позвонить отцу. Но какой смысл? Все, что будет сказано сейчас, можносказать позже и не в трубку. Отец не выносил телефонные разговоры, особенно те,ради которых приходилось жертвовать драгоценными мгновениями сна. На поздниезвонки он предпочитал вообще не реагировать. Если же и удостаивал абонентасловом, то звучавшая в его голосе враждебность тут же заставляла человекапожалеть о том, что он набрал этот номер.

Одет судья будет в черные брюки и белоснежную рубашку скрошечными дырочками на груди, прожженными сыпавшимся из трубки пеплом. Тканьдолжна хрустеть от крахмала – других рубашек судья не признавал. Одна сорочкаслужила ему примерно десятилетие вне зависимости от количества дырок и пятен.Раз в неделю за ней приезжали из ближайшей прачечной. Под стать рубашке игалстук, темный, в узкую полоску и со строгим узлом. Другой обязательныйатрибут отцовского облика – синие подтяжки.

Встретит судья сыновей в кабинете, сидя с невозмутимым видомза столом под портретом генерала Форреста. Приветствовать их на крыльце?Никогда. Пусть видят: он по-прежнему занят, даже в воскресенье. Прибыли? Будьтелюбезны подождать.