Повестка - Джон Гришэм Страница 3

Однако судья твердо рассчитывал передать поместье Рэю.«Кленовая долина» не должна уйти из семьи! На протяжении последних пяти илишести лет данная тема обсуждалась неоднократно, хотя формулировки обеих сторонзвучали довольно туманно. Рэю не хватало мужества задать отцу простой вопрос: окакой семье идет речь? Детьми сыновья так и не обзавелись. После развода Рэй неутруждал себя поисками достойной половины, а Форрест, расставшись с законнойсупругой, некоторое время наслаждался в компании многочисленных подружек –чтобы, нагулявшись, удовольствоваться необременительным совместным проживаниемс толстухой художницей, которая была на двенадцать лет старше его.

Факт отсутствия отпрысков у младшего брата являлся,бесспорно, биологическим феноменом. Рэй, во всяком случае, ни о какихплемянниках не слышал.

Линия рода Этли истончалась и грозила сойти на нет, но Рэяэто не волновало. Он жил ради себя – не ради фантазий отца или героическогопрошлого своих предков. В следующий раз он приедет в Клэнтон только напохороны.

Разговора о каком-либо ином наследстве между отцом и сыномне возникало ни разу. Семейство считалось когда-то весьма состоятельным, однакоденьги растаяли в воздухе задолго до рождения Рэя. Со времен Конфедерации Этливладели земельными наделами, плантациями хлопка, рабами, пароходами, банками,но к концу двадцатого века все эти активы распылились и в плане наличных денегоказались равны нулю. Молва же упорно продолжала твердить о «наследственныхкапиталах».

Когда Рэю исполнилось десять лет, мальчик вдруг осознал, чтородители его живут далеко не бедно. Отец – судья, дом имеет название. ВМиссисипи это означало лишь одно – богатство. До своей кончины мать сумелаубедить сыновей, что они по своему положению намного выше других. У них естьособняк, они пресвитериане и отдыхать каждый третий год ездят во Флориду.Семейные торжества привыкли справлять в Мемфисе, в зале роскошного ресторанаотеля «Пибоди». И одежда на них – самая лучшая.

А потом Рэй решил продолжить учебу в Стэнфорде [4]. Пелену сглаз сорвала фраза отца:

– Это мне не по плечу.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал. Стэнфорд мне не по плечу.

– Не понимаю.

– Тогда скажу проще: можешь учиться где хочешь. Есливыберешь колледж в Сьюани, я готов оплатить твою учебу.

Не отягченный родительскими деньгами, Рэй отправился вСьюани, куда отец отсылал ему сумму, едва достаточную для оплаты лекций,учебников и весьма скромного проживания. Юридический факультет молодой человекоканчивал в Тулейне [5], подрабатывая официантом ночного бара во Французскомквартале.

На протяжении тридцати двух лет отец получал жалованьепредседателя окружного суда. Его должностной оклад считался одним из самыхнизких в стране: больше зарабатывал даже таксист. Еще в Тулейне Рэй прочелкак-то отчет о расходах на содержание судейского аппарата и с горькимнедоумением обнаружил, что годовой доход судьи в Миссисипи составлял околопятидесяти двух тысяч долларов, тогда как по стране в целом он равнялсядевяноста пяти.

Овдовев, отец денег на содержание дома почти не тратил иобходился без вредных привычек – если забыть о трубке, которую набивал самымдешевым табаком. Ездил он на стареньком «линкольне», ел, причем в изрядныхколичествах, дурно приготовленную пищу, носил черные костюмы, что были сшитыеще в пятидесятых, и знал единственную страсть – благотворительность. Судьякопил деньги лишь для того, чтобы пожертвовать их другим.

Никто не знал, какими суммами исчислялась егоблаготворительность. Десять процентов дохода автоматически шло на счет пресвитерианскойцеркви. Две тысячи долларов в год получал колледж в Сьюани, столько же судьяперечислял фонду «Дети конфедератов». Три этих адресата были Рэю известны. Одругих он и понятия не имел.

Деньги судья давал любому, кто удосуживался их попросить.Матери увечного ребенка – на инвалидную коляску. Группе местных рок-музыкантов– для поездки на всеамериканский конкурс. Активистам городского отделения клуба«Ротари» [6] – чтобы могли вылететь в Конго и сделать детишкам прививки от оспы.Приюту для бездомных собак. Краеведческому музею Клэнтона – на новую крышу…

Список был бесконечным. Чтобы получить чек, следовало лишьнаписать кратенькое письмецо и указать требуемую сумму. Бескорыстное начинаниезахватило судью Этли сразу после того, как оба его сына встали на ноги. Никомуеще не приходилось получать от него отказа.

Перед глазами Рэя возник образ отца: судья сидит за покрытымпылью столом, выстукивает двумя пальцами лаконичные послания и сует их вконверты вместе с неразборчиво заполненными чеками – пятьдесят долларов одномупросителю, сотню – другому, и так до тех пор, пока не опустеет кошелек.

Особых сложностей с поместьем не возникнет: скрупулезнаяинвентаризация явно ни к чему. Пожелтевшие от времени юридические справочники,рассохшаяся мебель, трогательные безделушки, альбомы с семейными фотографиями икучи папок с архивными бумагами. Мусор, годный лишь на то, чтобы в дождливыйдень разжечь хороший костер. Ничего, Рэй и брат продадут участок вместе сособняком за любую сумму. Оба будут рады выручить за доставшееся наследствохоть какие-нибудь деньги.

Форресту, конечно, нужно позвонить, но, слава Богу, этовсегда успеется. Иметь дело с братом намного обременительнее, нежели сумирающим, одержимым мыслью облагодетельствовать человечество отцом. В свои тридцатьшесть лет Форрест продолжал оставаться сущим enfant terrible [7], мальчишкой,испорченным всеми мыслимыми и немыслимыми сторонами американского образа жизни.

«Ну и семейка!» – вздохнул Рэй.

Он вышел в коридор, прикрепил к доске объявлений листок, гдеговорилось о том, что назначенная на одиннадцать тридцать лекция отменяется, инеторопливо зашагал к выходу. Пора на терапию.