Повестка - Джон Гришэм Страница 2

Все свои письма судья упрямо адресовал в университет, ниединым посланием не удостоив квартиру в центре города, которую занимал сын.Судья с большим почтением относился к научным степеням, званиям, титулам ипрочим регалиям, свидетельствующим о статусе. Он хотел, чтобы жители Клэнтона,хотя бы почтовые служащие, были в курсе, что его сын не кто-нибудь, а профессорюриспруденции. Впрочем, преподавал Рэй уже четырнадцатый год, и все в округеФорд, для кого данный факт что-то значил, об этом помнили.

Вскрыв конверт, он вытащил белый стандартный лист. В верхнейего части типографским способом были отпечатаны строки с именем судьи,названием его прежней должности и полным адресом – за вычетом почтового кода:старик питал неизъяснимое отвращение к цифрам.

Обращался отец в письме к Рэю и его младшему брату Форресту– плодам неудачного брака, закончившегося в 1969 году со смертью их матери.Послание, как обычно, было кратким:

«Позаботьтесь о том, чтобы прибыть в воскресенье седьмогомая к пяти пополудни в мой кабинет для обсуждения вопроса о поместье.

Искренне ваш,

Ройбен В. Этли».

Гордая и четкая когда-то, выведенная готическими буквамиподпись выглядела поблекшей и неуверенной. На протяжении многих лет благодаряей вступали в силу решения, коренным образом менявшие жизни сотен, если нетысяч, людей. В свершившийся факт эта подпись превращала супружеские разводы,усыновление детей, лишение родительских прав. Она разрешала споры земельныхсобственников, мелкие семейные дрязги или проблемы, которые вспыхивали междукандидатами на выборные должности. Она служила олицетворением закона. Росчерксудьи был отлично известен жителям округа Форд. Но сейчас он свидетельствоваллишь о старческой немощи.

Рэй знал, что в любом случае явится на зов. Только что онполучил повестку, и как бы эта повестка, диктат отцовской воли, ни раздражала,сомнений не оставалось: в указанный час вместе с братом он предстанет перед егочестью, чтобы выслушать очередную лекцию. Когда судья назначал кому-то время,он считался только с собственными интересами. Мнения других людей его неволновали.

По-видимому, судьям вообще мало присуще проявление заботы обудобствах и нуждах простого человека. Подобный склад характера объясняетсяпостоянным общением с нудными и ленивыми адвокатами, себялюбивыми истцами иответчиками, с нерешительными, вечно колеблющимися присяжными. Членамисобственной семьи Ройбен В. Этли всегда управлял точно так же, какпереполненным залом суда. Именно поэтому Рэй предпочел преподавать право вВиргинии, вместо того чтобы остаться практикующим юристом в Миссисипи.

Он еще раз прочел текст повестки, а затем отложил листбумаги в сторону, поднялся и подошел к окну. Кусты жасмина во дворе стояли вполном цвету. Особого раздражения письмо отца не вызвало, ощущалось лишьчувство слабой горечи: судья так и не сумел избавиться от замашек деспота.Ладно, Господь с ним. Сколько старик еще протянет? Пусть потешит себя.Предстоящая поездка домой, наверное, одна из последних.

Поместье судьи всегда окутывала некая таинственность.Главной его достопримечательностью являлся, конечно, дом, построенный еще довойны руками того самого Этли, что сражался бок о бок с генералом Форрестом. Натенистой улочке где-нибудь в Атланте особняк стоил бы не меньше миллионадолларов – но только не в Клэнтоне. Дом стоял посредине заросшего дикимкустарником участка в пять акров, который находился всего в трех кварталах отцентральной городской площади. Полы в доме давно покоробились, крыша протекала,стены на памяти Рэя не красились ни разу. Продать эту недвижимость можно былоот силы за сотню тысяч, причем безрассудный покупатель потратил бы вдвоебольше, чтобы как-то приспособить особняк к жизни. Поселиться там не решился быни один из братьев, тем более что под отчим кровом Форрест не бывал уже летдесять.

Поместье носило гордое название – «Кленовая долина», какесли бы представляло собой ухоженное владение со штатом прислуги, куда не режераза в неделю съезжаются на званый ужин именитые гости. Последней работницей вдоме была Ирен. Когда четыре года назад Ирен умерла, наводить порядок вкомнатах стало некому и мебель покрылась толстым слоем пыли. Судья платилдвадцать долларов в неделю местному алкоголику, чтобы тот регулярно подстригалтраву, однако газон выглядел не лучшим образом. По мнению забулдыги, завосемьдесят долларов в месяц от него требовали слишком многого.

Насколько Рэй помнил, мать всегда звала особняк «Кленовойдолиной». Обеды давали не дома, а в «Кленовой долине», да и проживало семействоЭтли не на Форс-стрит, а в «Кленовой долине». Немногие из горожан Клэнтонамогли похвастаться тем, что их обиталище носит собственное имя.

Когда жизнь матери оборвала аневризма, гроб с теломустановили в гостиной. За два дня через особняк проследовал почти весь город.Со скорбными лицами люди шли через гостиную и оказывались в столовой, где ихждали кувшины с пуншем и разложенные на больших блюдах куски бисквита.Спрятавшись на чердаке, Рэй и Форрест в душе проклинали отца, который устроилподобный спектакль: ведь лежавшая в гробу молодая красивая женщина приходиласьим как-никак матерью.

С мальчишеской поры Форрест именовал поместье не иначе как«Кленовой руиной». Красные и желтые клены, что некогда в изобилии росли научастке и окаймляли его, погибли от неизвестной болезни. Деревья спилили, ноникому не пришло в голову выкорчевать пни: теперь они медленно превращались втруху. Окна парадного фасада затеняли четыре раскидистых дуба. С приходом осенилиства облетала, однако никто ее не убирал. Время от времени какой-нибудь изисполинов терял прогнившую ветвь. Она с грохотом падала на крышу и, зацепившисьза каминные трубы, оставалась там долгие годы. Годы шли, особняк ветшал, нокакая-то необъяснимая сила удерживала его от окончательного разрушения.

Даже в теперешнем своем состоянии дом с портиком не утратилпривлекательности. Величественный памятник собственному создателю, сейчас онслужил печальным свидетельством былой славы семьи. Рэя с этим зданием уже ничтоне связывало. Для него родовое гнездо являлось всего лишь источникомбезрадостных, разочаровывающих воспоминаний; каждый очередной приезд погружал впучину тяжелой депрессии. Перспектива возвращения поместью утраченного блескапредставлялась ему черной дырой, которая без следа поглотит любые деньги. Нет,единственное разумное решение – пустить особняк под нож бульдозера. Что жекасается брата, то Форрест скорее согласился бы сжечь дом, чем стать его новымвладельцем.