Альтруисты - Эндрю Ридкер Страница 9

Работа предоставляла им множество тем для разговора. «О боже, — орал Тедди сквозь напыщенный гомон паба в Финансовом округе, — ты не поверишь, что сегодня отмочил судья Вольф!» Он работал как проклятый — почти столько же часов в неделю, сколько Итан. Когда дело все же доходило до постели — пару раз в месяц по выходным, — Тедди, на первом свидании трижды упомянувший свою «озабоченность», самозабвенно дрочил с помощью «Флэшджека», пока Итан массировал ему плечи. Затем Тедди засыпал, виня во всем усталость и стресс, а Итан оставался ни с чем. «Прости, малыш, — мямлил в подушку его возлюбленный, — в следующий раз — обещаю!»

Любовники Итана быстро скисали. Пассивность, благодаря которой они изначально видели в нем мужчину мечты и рисовали себе картины радужного будущего, не способствовала сожительству. В семье Альтер бытовала история о маленьком Итане: однажды тот сидел на полу и рисовал, а проходивший мимо друг семьи случайно наступил ему на руку и простоял так с минуту. Бедный Итан молча терпел, пытаясь ничем не выдать своих страданий.

«Ты меня больше не увидишь! — прокричал Шон в день их расставания, театрально, как и подобает актеру, замерев на пороге квартиры. Затем он выждал минуту-другую — не позовут ли обратно? — Тебя попросту нет, Итан! Ты как будто завис!» Итан тем временем сидел на своем лохматом диванчике, расставив стопы и пялясь на образованную ими букву V.

Итану нравилось думать, что он завязал с поиском любви еще до Кэрролл-стрит — когда ходил на работу и бывал на людях. Но именно два года жизни в этом завидном квартале, где золоченые солнцем палисаднички окутывали прохожих ароматами цветов, превратили его в отшельника. Наглухо заперли его в собственной жизни.

3

На последнем курсе однокурсник Мэгги по имени Кевин Кисмет изобрел приложение с геолокацией для онлайн-знакомств, RoseBox, которое подбирало пользователям партнеров на основе общих психологических травм. Идея Кевина заключалась в том, что расовая и классовая принадлежность, образование, музыкальные предпочтения и внешность — слишком поверхностные критерии. Куда более прочные связи возникают между людьми, которые разделяют боль друг друга, — ветеранами, наркоманами, жертвами насилия. С помощью однокашников, посещавших с Кевином практический курс по разработке мобильных приложений, он составил исчерпывающий список жизненных невзгод и на его основе написал простой алгоритм подбора партнеров. Пользователи заполняли свои профили различными неприятностями, которые им довелось пережить. Например: если вы никогда не знали своего отца, приложение подбирало для вас человека, тоже выросшего в неполной семье. Если вы перенесли тяжелую операцию, RoseBox находило того, кому довелось лечь под нож. Если вас травили в школе… — ну и так далее. Ко всеобщему удивлению, студенческий проект стал стремительно набирать популярность и теперь, два года спустя, оценивался в десятки миллионов долларов.

Минула неделя после того, как Мэгги упала в обморок на той вечеринке. Сейчас она сидела в бед-стайском кафе и читала новостную заметку о грядущем первичном размещении акций RoseBox на бирже, а в верхней части экрана то и дело вспыхивали новые сообщения от Эммы. Мэгги оторвала взгляд от телефона и измученно, по-стариковски вздохнула.

Кафе четко позиционировало свой стиль как «теплый индастриал»: обитые амбарной доской стены под лабиринтом обнаженных вентиляционных труб, абажуры из медной проволоки, вместо полок — деревянные ящики, на которых лежали пухлые мешки с кофейным зерном. На высоком окне, выходящем на улицу, золотом оттиснуто слово boulangerie ^[1]. Мэгги выбрала это кафе, потому что оно находилось на равном удалении от ее дома и дома Итана и потому что ему бы понравилось убранство: стильное и похожее на интерьер его квартиры. (Она гостила у него дома всего один раз. Интерьер действительно был стильный, но слишком уж бездушный: минималистичная эстетика не допускала каких-либо чувств.) Менеджер вешала на голую кирпичную стенку за барной стойкой уорхолизированный портрет Туссен-Лувертюра — в знак уважения к жилому району, который ее кафе облагораживало своим присутствием.

Мэгги уже начинала переживать, что Итан вовсе не явится на встречу. Он вполне мог продинамить ее в последнюю минуту, а потом списать все на свою «социофобию». Мэгги этот аргумент никогда не убеждал. Очень уж тонка грань между себялюбием и самопрезрением. Умный, чуткий, высокий — мироздание наградило Итана множеством достоинств. И что он с ними сделал? Люди и с куда меньшим набором положительных качеств добивались гораздо, гораздо большего. Да и в конце концов, поход с сестрой в кофейню можно назвать «социализацией» разве что с большой натяжкой. Как человек, всегда направлявший свою ярость и тревогу наружу, во внешний мир, Мэгги была не в состоянии понять брата, оценить по достоинству его личность, якобы таящую несметные богатства. Она догадывалась, что его отчаянное стремление к уединению и бездонная тоска — всего лишь симптомы одиночества. Ему надо найти человека, с которым они будут одиноки вместе. А вся эта мнимая неуловимость («Не могу сейчас разговаривать»), вся измученная бравада («Вам меня не понять») — лишь крик души стадного животного, оказавшегося в полной изоляции.

Мэгги перенаправила свое раздражение в прежнее русло — на Кисмета, — а затем экстраполировала его на современное общество в целом. Не очень-то хороший знак, что общество — на этой все еще ранней стадии нового тысячелетия — так высоко оценивает подобные идеи. Приложение RoseBox с его «фирменным» окошком для аватарки в форме красного сердца изначально было просто студенческим приколом. Кисмет сам ей это говорил! На благотворительном вечере братства «Сигма Ню», у здания студенческого парковочного комплекса! Теперь же, разбогатев, Кисмет превратился в сущего ангела: при любом удобном случае он вещал о любви, выступал на шоу Андерсона Купера с проповедями о чудесной сближающей силе совместного преодоления психотравм и отбивался от вопросов злопыхателей о приватности и защите пользовательских данных.

Мэгги разглядывала фрилансеров, деловито тыкающих пальцами в экраны своих гаджетов за столиками из матированной стали. Вполне может быть, что кто-то из них сейчас листает предложения RoseBox. Она присмотрелась к симпатичному парню за барной стойкой со стильной щетиной и татуировкой Всевидящего ока на предплечье. Интересно, какие у него тараканы? Обсессивно-компульсивное расстройство? Родители развелись? Пастор домогался? Вариантам несть числа…

Мэгги вернулась к своему телефону, бестолково попялилась в экран и неожиданно очутилась на странице для загрузки приложения RoseBox. Ну, подумала она, раз уж я тут… И вот приложение уже скачивалось на телефон, а с карты Мэгги списали девяносто девять центов — секунду-другую деньги пометались между серверными парками и исчезли.

Прижав телефон поближе к груди, Мэгги начала заполнять анкету. Травмы в пубертатном периоде? Разумеется. Тревожность/депрессия? Клинической нет, а так — определенно да. Травля в школе? Хм, в девятом классе она возглавляла школьную антибуллинговую кампанию (подвергая безжалостной травле всякого, кто не желал вступать в ряды).