Через Сибирь - Фритьоф Нансен Страница 33

Мы зашли в гости к одной красивой молодой паре. В их двух комнатах также были выскобленные добела стена. Между кухней и комнатой стену образовывала, как это часто бывает в русских избах, громадная печь, а в комнате была ещё одна маленькая железная печка, которую топили в холодные зимние дни, когда температура опускалась до 40–50 градусов мороза.

На «Лене» ехал русский учёный, который представился нам географом и сказал, что он должен был принимать участие в экспедиции Брусилова. Он рассчитывал найти экспедицию где-нибудь тут на Севере. «Где же?» — поинтересовался я. Этого он точно сказать не мог, но, поскольку Брусилов собирался зайти в гавань Диксона за углём, то он полагал, что там они и встретятся. А есть ли у него судно, на котором он может добраться до этой гавани? Нет, нету. А есть ли у него уверенность, что Брусилов туда зайдёт или уже заходил? Нет, и этого он также утверждать не мог. Я никак не мог понять, каким образом этот так называемый учёный собирался отыскать экспедицию Брусилова в Северном Ледовитом океане, имея столь мало информации и не имея никакого оборудования, не говоря уже о судне. Это было всё равно что искать иголку в стоге сена. Если и сама экспедиция была так же хорошо подготовлена, как и этот её участник, то не приходится удивляться наступившим плачевным последствиям. А географ её ещё и добил меня, заявив, что практически нет надежды на то, что члены экспедиции живы, потому как начальник её и вся команда совершенно не располагают опытом плавания во льдах, да и сама экспедиция готовилась наспех. Тут я восхитился его мужеством и готовностью принять участие в путешествии, но он заявил, что подумывает о возвращении на нашем «Корректе» в Вардё, а оттуда уже — в свой родной Дорпат ^[64].

Я не могу не сказать ещё раз то же самое, что говорил в Тромсё, а именно: подобная безответственность и легкомысленность в подготовке полярных экспедиций совершенно непозволительны и возмутительны.

Но у нашего друга географа возникли и трудности иного рода, чем поиски экспедиции Брусилова, в которой ему предстояло принять участие. Уже прощаясь, он отозвал в сторону Востротина и попросил дать ему взаймы несколько сот рублей. Он очень хотел бы перезимовать на Енисее, поскольку тут обнаружилось очень много материала для исследований. Но он, к сожалению, не подумал об этом ранее и не взял с собой денег из Красноярска. Однако, к не меньшему сожалению, и у нас с Востротиным такой суммы при себе не оказалось. Так что ему в результате, вероятно, предстояло проработать всю зиму в Красноярске, чтобы заработать себе денег на обратный билет домой. Он, однако, лелеял надежду занять денег у Лида — под залог мехов песцов и белых медведей, которые должна была добыть экспедиция Брусилова — та самая, на возвращение которой, по его же мнению, не было ни малейшей надежды.

Ещё на «Лене» ехал помощник полицмейстера из Туруханска при полном параде. Это был уже шестой или седьмой полицейский, которого мы тут видели. Но этот утверждал, что просто путешествует ради собственного удовольствия.

Кроме того, на том же пароходе находился и помощник начальника государственной Енисейской флотилии, состоящей из барж и пароходов. Он отвечал за все перевозки грузов вверх и вниз по реке.

Просто удивительно, как иногда люди одной профессии бывают похожи друг на друга. Этот толстый крепыш с симпатичным и мужественным лицом так невероятно походил на бывшего начальник порта Кристиании Бассёе, что легко можно было их спутать. Тот тоже был здоровенным и энергичным человеком, который не мог спокойно усидеть на месте и постоянно был в движении.

Пока наш пароходик заправлялся — а на это всегда уходит много времени, — с баржи не переставали перегружать на лодки товары, а те отвозили их на берег — а это занимает ещё больше времени. Как правило, на погрузку-загрузку на каждой стоянке уходит не меньше двух-трёх дней, но тут уж ничего не поделаешь, поскольку баржа не может подойти близко к берегу из-за мелководья.

Наш географ, отправившийся на поиски своей экспедиции, сначала не переставал возмущаться тем, как в этой стране бесполезно тратят время, а потому вдруг решил написать куда следует, чтобы прекратить это безобразие. Действительно — зачем ездить туда-сюда на лодках, когда можно просто подойти к берегу. Вот только что делать с мелководьем? Этого он, как всегда, не знал.

На берег возили товары всех сортов. Прежде всего это были мешки с мукой, затем железные печи, какие-то кровати и прочая и прочая. Количество товаров, сплавляемых по реке государственными тремя пароходами с девятью баржами, колеблется год от года. В этом году, например, было очень много лис и песцов, поэтому у охотников водились деньги, они многое могли себе позволить купить и заказанные товары возили туда-сюда по Енисею. Если же и улов рыбы будет так же хорош в этом году, то пароходам и баржам будет что загрузить в свои трюмы на обратном пути. Однако таких удачных в смысле добычи лисьих мехов годов бывает не так уж и много, а потому количество рейсов в такие периоды сразу же падает.

Три парохода и девять барж, которые сейчас ходят по Енисею, государство купило во время войны 1905 года и доставило их сюда, чтобы способствовать развитию судоходства вниз и вверх по Енисею. Одновременно прилагались титанические усилия для развития морского пути по Карскому морю к устью Енисея. Но этот план не увенчался успехом. Сначала было объявили, что иностранные грузы, привозимые в Енисейск, не будут облагаться таможенной пошлиной, но уже на следующий год все льготы отменили, оставив их лишь для небольшой группы товаров, так что подвоз морским путём прекратился сам собою.

После обеда мы отправились на низкий западный берег погулять возле Левинских Песков — поселения, где наш капитан и команда хотели купить рыбы для засолки на зиму. Жили здесь в землянках на краю косогора у песчаного берега по большей части русские, которые и ловили рыбу на нескольких лодках.

Рыбалка происходит тут следующим образом. Один из рыбаков остаётся на берегу, он держит длинный конец линя, привязанного к неводу. Остальные отплывают на лодках с самим неводом на середину реки так далеко, как позволяет длина линя. Невод опускают в воду и тянут вниз по течению. Когда весь он окажется в реке, лодки поворачивают к берегу, чтобы соединить оба конца линя. После чего невод осторожно и очень быстро стараются вытащить на берег, при этом один из рыбаков заходит в воду и следит за продвижением сети, чтобы не дать рыбе уйти. Мы собственными глазами видели, как таким образом поймали муксунов. Улов был совсем невелик.

Здесь же довелось нам увидеть очень большую и сильную ездовую собаку. По своим размерам она вполне могла сравниться с небольшим бернхардинером. Нам сказали, что такие собаки тут не в диковинку. Они отлично тянут сани, но не так быстры, как более мелкие и крепкие собаки.

Тут я впервые увидел енисейского остяка. На голове у него был повязан платок — совсем как у женщины, но таков у них обычай. У него были нависшие клочковатые брови, чёрная небольшая борода и длинные чёрные волосы. Кожа у него была очень смуглая. Он очень походил на цыгана и резко отличался от прочих коренных народов, с которыми мне уже довелось тут познакомиться. Тут жили ещё несколько остяков, как нам сказали, один якут, но все они сейчас были на реке. Они были наёмными работниками русских, которые промышляли тут рыбной ловлей.