Дни чудес - Кит Стюарт Страница 18

– Здравствуйте. Мистер Роуз? – Он протянул мне руку, вялую и влажную на ощупь.

– Что ж… – начал я. – Могу я чем-то помочь?

– Я подготовлю отчет, и потом мы свяжемся.

– Проблемы есть?

– Мы свяжемся.

Он вышел, на ходу вынимая сотовый из кармана пиджака. Мы смотрели, как он, разговаривая, садится в «форд-мондео», стоявший на парковке. Заработал двигатель, и страховщик уехал. Салли взглянула на меня, ожидая какой-то реакции.

– Нам пора начинать готовить пьесу ко дню рождения Ханны! – объявил я.

На лице Салли появилось недоумение.

– Ты уверен, что ей это нужно?

– Разумеется!

– Но… то есть… Может, она это переросла? Наверняка она не хочет весь день слоняться с нами по театру.

– Хочет! Еще как хочет! На той неделе она просто рвалась на сцену. Театр у нее в крови. Это поможет нам выбросить все из головы.

У Салли вымученный, беспокойный вид.

– Пожалуй, я пойду, – говорит она. – Позже мы все собираемся в больницу. Увидимся там?

– Да, конечно. Спасибо, Сэл.

Дома я вытащил из-под своей кровати небольшой чемодан и отнес его в комнату Ханны. По привычке постучав в дверь, я медленно толкнул ее, чувствуя неловкость оттого, что посягаю на личное пространство дочери. Комната была прибрана, как обычно, лишь на незастеленной постели лежало несколько одежек. Это комната всегда была комнатой Ханны, начиная с младенчества и до теперешнего подросткового возраста. На белых стенах остались следы липучек, которыми были прикреплены старые картинки, уже давно снятые. Теперь здесь висели большие постеры с супергероями и рок-группами, а еще доска объявлений, заполненная расписанием школьных занятий, фотографии друзей и родных. Я поднял руку и дотронулся до фотографии, на которой мы с Ханной сняты на Эдинбургском фестивале несколько лет назад. Замерзшие, но счастливые, мы стоим у входа в театр. Мы посмотрели с десяток пьес, бoльшая часть которых оказалась ужасными. Ханна написала рецензии для своего блога. Помню, как я сказал: «Может быть, станешь критиком, когда вырастешь». Она не ответила. Уже тогда она не любила говорить о будущем.

Я обследовал ее книжный шкаф. Три верхние полки забиты сказками: книги сказок Эндрю Лэнга, современные переводы братьев Гримм и Ханса Кристиана Андерсена, антологии Анджелы Картер. На четырех нижних полках стояли комиксы. Сотни книг. Это еще одно из ее литературных увлечений. Оно началось, когда Ханне было семь, и после очередного визита в клинику я купил ей какой-то сборник под названием «Лига справедливости Америки». Я понятия не имел, что это такое, просто увидел на обложке Чудо-женщину и решил, что она может стать хорошим образцом для подражания. Ханна зачитала эту книжку буквально до дыр. Мне пришлось поехать в Бристоль и купить ей все старые выпуски. Вот она, понял я, преемственность между сказками и приключениями супергероев: это вымышленные истории о борьбе добра со злом, наполненные ужасающими чудовищами и сверхъестественными силами, и в конце торжествует справедливость. Я понимал, почему все это привлекало Ханну. Но я был не в состоянии за ней поспеть. Я не представлял, что она читает в данный момент. Наугад отобрав книги, я понадеялся на лучшее.

Я искал, во что ей переодеться, когда натолкнулся на это. В бельевом ящике под кипой непарных носков затерялась фотография, распечатанная на листке бумаги формата А4: мы с Элизабет, снятые еще до рождения Ханны. Мы сидим в пабе, подняв кружки к камере. Не помню, где это было снято, но на мне явно сценический грим, так что, вероятно, после спектакля. У нас счастливый вид. Непонятно, откуда Ханна взяла этот снимок. Уже много лет я не видел оригинальной фотографии. Еще до ухода Элизабет. Я положил снимок на место. Перед тем как выйти из комнаты, я проверил корзину для ненужных бумаг. Вынул оттуда письмо по поводу экзамена продвинутого уровня, аккуратно разгладил его и пришпилил обратно на доску объявлений. Потом спустился по лестнице к двери. Никогда дом не казался мне таким пустым.

На обратном пути в больницу, проезжая мимо театра, я представил себе, как мистер Бентон топчется в котельной. Что именно он там искал? Не имеет значения. Визит наверняка был обычной формальностью. Ничего страшного там быть не должно. Страховая компания заплатит, и все будет нормально. Все обязательно получится.

Ханна

Через час после того, как папа уехал за моими шмотками, за дверью палаты поднялась какая-то суматоха, и я поняла, что у меня посетители. Дверь распахнулась, и я услышала пронзительный вопль:

– Я не бывала в больницах с тысяча девятьсот девяносто четвертого!

О господи, это Маргарет! Она пришла! Впервые за много часов у меня появляется желание и энергия сесть в кровати. Она замечает меня и дико машет рукой.

– Вижу, место это все же убогое! – верещит Маргарет, и ее голос взрывает тесное антисептическое пространство подобно «роллс-ройсу», проносящемуся мимо похоронной процессии. Пара других пациентов укоризненно косится на нее, когда она, никого не замечая, пролетает мимо их кроватей. – Когда-то я поклялась, что появлюсь в подобном месте не иначе как на каталке, с биркой на большом пальце ноги. Это доказывает, как сильно я люблю тебя, милая.

Она чмокает меня в щеку, оставляя след от помады, и усаживается в кресло рядом с кроватью. На ней брючный костюм из оранжево-розового бархата, растрепанные волосы сиреневого оттенка безжалостно затолканы под красную шляпу с мягкими полями. Весь ее наряд, пожалуй, лучше всего описать как «шик для программы защиты свидетелей». Вокруг нас собираются другие завсегдатаи драмкружка, обнимают меня, ищут, где бы сесть. Их теплота для меня как нектар. Салли с Наташей устраиваются на краю кровати, вываливая из пластикового пакета на крахмальные простыни журналы и плитки шоколада. Тед, не снимая велосипедного шлема, пододвигает к кровати другой стул. Последним шаркающей походкой входит Джей, пялясь в свой телефон. На нем клетчатая рубашка и джинсы буткат. Споткнувшись о свой шнурок, он едва не вышибает из рук проходящей медсестры поднос с лекарствами. Салли наклоняется и обнимает меня за плечи с проникновенным выражением лица, неуместным в этой эксцентричной мизансцене:

– Как ты себя чувствуешь? Ты не против, что мы пришли?

– Конечно нет, – отвечаю я. – Я до смерти скучала. Извини, это просто выражение.

– Я сделал тебе открытку. – Джей кладет что-то мне на колени.

Это рисунок с изображением тощей фигуры, лежащей на кровати, с нацарапанными сверху словами: «Вставай, ленивая скотина».

– Спасибо, сохраню навеки, – улыбаюсь я.

– А-а, вот и Том, – сообщает Салли.

Все поворачиваются, и Тед автоматически вскакивает со стула, предлагая его папе, который вваливается в палату, волоча за собой спортивную сумку.

– Эй, как дела? – спрашивает он. – Я привез одежду и чтиво.

– Шоколад, комиксы и валянье в постели, – замечает Наташа. – Впору от зависти удавиться.