Дни чудес - Кит Стюарт Страница 17

Он просто встает со стула, садится ко мне на кровать и без слов обнимает меня. Я прижимаюсь к нему, чувствуя, как нос мне щекочет грубая ткань его пиджака. Вот, полюбуйтесь на нас! Очередная больничная кровать, очередная мелкая драма. Зарывшись носом ему в плечо, я слышу, как глухо бьется мое сердце, и меня это дико бесит.

Я отодвигаюсь от него.

– Ты не мог бы… гм… сходить домой и принести мне кое-что? – спрашиваю я. – Каких-нибудь комиксов? Побольше комиксов. Здесь так скучно.

– Не знаю. Не хочется оставлять тебя одну.

– Папа, может быть, ты не заметил, но тут полно медперсонала.

– Все же лучше, чтобы я остался здесь.

– Послушай, мне нужны развлечения или я сойду с ума. А тебе нужно пообедать.

– Я в порядке.

– Папа, иди домой! А иначе я подниму тревогу и тебя отсюда прогонят.

Он не двигается, и я, сев в кровати, тянусь пальцем к кнопке тревожной сигнализации на стене:

– Предупреждаю, не заставляй меня нажимать на кнопку. Медсестры по-настоящему бесятся, если ты нажал кнопку, но при этом не умираешь.

– Твоя взяла, ухожу! Думаю, чуть позже тебя захотят навестить наши из драмкружка. Справишься с этой толпой?

– Конечно, но за персонал не ручаюсь.

– По крайней мере, им не придется воевать с Маргарет.

У Маргарет фобия в отношении больниц. Это как-то связано с ее мужем. Очевидно, последние несколько дней своей жизни он провел в какой-то кошмарной огромной палате, незаметно канув в небытие. Однажды она заставила папу пообещать: если она когда-нибудь серьезно заболеет, он не допустит, чтобы она окочурилась в больнице. Странноватая просьба, учитывая то, что его собственная дочь вполне может окочуриться в больнице. Очень похоже на Маргарет. Бестактна, как всегда. Господи, как хочется ее увидеть!

– Она тебе сказала, что не придет? – жалобно спрашиваю я.

– Нет, но ты же знаешь, какая она. Помнишь Обещание? Так или иначе, все остальные придут. И без нее хаоса будет достаточно.

– Черт, меня отсюда вышвырнут!

– Я скажу им, чтобы вели себя прилично.

– Нет, не надо.

Мимо нас с улыбкой проходит медсестра. Папа смотрит на нее, о чем-то думая.

– Знаешь, они с удовольствием поставят что-нибудь на твой день рождения, – произносит он. – Совсем как в старые времена. Ричард вызвался подготовить освещение, Дора сошьет костюмы. Надо лишь сочинить что-нибудь занятное.

– Угу, – бормочу я.

Но я почти не слушаю. Я не думаю о своем дне рождения или о возобновлении нашей дурацкой традиции. В данный момент я не загадываю, где буду через неделю, а тем более через месяц.

Папа поднимается с кровати и вновь смотрит на меня:

– Уверена, что справишься?

Судя по голосу, он немного обижен моим безразличием. Или, может, он думает о том же: что я плыву неизвестно куда в дырявом челне без весла. Почему это мне на ум сегодня приходят аналогии с транспортными происшествиями?

– Папа, иди.

– Я ненадолго. Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. А теперь перестань мне надоедать.

Он направляется к двери, но, перед тем как выйти, оборачивается и машет рукой. Глаза у него красные. Он приедет домой, не переставая думать обо мне. Ему придется справляться с этим в одиночку. Я вспоминаю о том вечере в «Вираго». Я почти свела его с женщиной. Я была так близка к этому. Я пообещала ему, что больше не буду делать ничего подобного, но то было раньше. Теперь я в больнице, а он дома. В доме совсем тихо. Эта тишина будет преследовать его, пока он не вернется ко мне. Мысль об этом невыносима. Ему нельзя быть одному.

Том

Родители поневоле планируют жизнь своих детей.

Как только жизнь ребенка вверяется твоим заботам, ты начинаешь задавать себе ВОПРОСЫ. На кого будет похож ребенок, когда вырастет? В какие игры он будет играть? Найдет ли свою любовь? Потом ты начинаешь планировать это будущее, откладывая деньги на его первый автомобиль, первый дом, первый незастрахованный несчастный случай на лыжном курорте в чужой стране. Но иногда жизнь делает такой непредвиденный головокружительный поворот, что все твои планы оказываются в беспорядке разбросанными на дороге.

И вот я ехал домой из больницы, постоянно прокручивая в голове слова кардиолога. Нашим ответом на первоначальный диагноз, поставленный десять лет назад, было пренебрежение. Да на хрен эту жизнь, которая только и может, что так огорошивать! Честно говоря, я поставил достаточно пьес Ибсена, чтобы понимать: судьба часто глумится над нами и приходится лишь наилучшим образом справляться с этим. Жизненный сценарий Ханны тянул на трагедию, но мы вознамерились сыграть ее как жизнеутверждающую голливудскую романтическую комедию.

Почти не думая про дорогу, я ехал на автопилоте по тихим полуденным улицам. Припарковавшись, я не сразу понял, что случайно остановился у театра. Я решил, что, пожалуй, зайду. Проверю почту, допишу монолог – все, что угодно. Все, что угодно, лишь бы не ехать домой. Я вошел через главный вход, открыв автоматическую раздвижную дверь. В ноздри мне ударил знакомый запах моющих средств и выдохшегося пива, и вместе с этим перед глазами предстала картина фойе, заполненного нарядно одетыми театралами, которые, стоя группками, заказывают джин с тоником и читают программки. Я уже собирался подняться наверх, когда из коридора, ведущего к кулисам, возникла Салли с двумя огромными мешками мусора в руках. Она с удивлением уставилась на меня.

– О господи, я думала, это Фил! – воскликнула она, роняя оба мешка.

– Фил? Что ему здесь делать?

– Ах, сегодня у него выходной, и он чинит дома водосточные желоба. От работы по дому у него всегда портится настроение, так что я прячусь здесь, занимаясь уборкой. Как там наша Ханна?

– Пришлось наложить ей на голову шесть швов, а утром ее поместили в кардиологию для обследования. Сказали, есть некоторое ухудшение.

– О-о, Том…

– Мы бывали там и раньше. Будь что будет и все такое прочее.

– Как она к этому относится?

– Знаешь, с циничным безразличием. Типичный тинейджер. Она послала меня домой за комиксами.

– Ну конечно.

– Просто стараюсь, чтобы мы удержались на плаву.

– У тебя получится. Всегда получалось.

Пока мы молча стояли в фойе, из двери, ведущей в зрительный зал, появился мужчина в сером костюме и подошел к нам. Я с недоумением взглянул на него: непривлекательное лицо с резкими чертами и пустые глаза выпотрошенной рыбы. Я догадался, кто это, еще до того, как Салли представила его.

– Это мистер Бентон из страховой компании, – сказала она с вымученной улыбкой. – Он приехал осмотреть повреждение.