Кто, если не я? - Катажина Колчевська Страница 18

– Холера, что происходит? Ты жива? Почему трубку не берешь и дверь не открываешь? – кричала Иоанна.

Каждый звук отражался от моего затылка и громом атомного взрыва отдавался в той части мозга, что отвечала за восприятие речи.

– Не ори так, – попросила я.

– Буду орать, меня тут чуть кондрашка не хватила! Я пятнадцать минут звонила! Я полицию вызвала – сама двери выбивать не хотела.

– Какую полицию?

– Обычную! Холера! Польскую национальную полицию!

– Так отмени вызов. Видишь же, что я жива.

– А где Оля? – крикнула Аська, врываясь в мою комнату. – Ее нигде нет! Где Оля?

– Оля? – переспросила я тихо, и тут до меня дошло. Где Оля?

– Оля! – звала Аська, мечась по дому. – Оля! Ты о ней забыла? Холера! Забыла о ней?

– Оля! – Я кинулась вслед за ней.

Мы посмотрели в ванной, в гостевой комнате, в старой спальне моих родителей, но ребенка нигде не было. Наконец, осталась только кухня, но она была заперта, потому вряд ли бы малышка могла туда зайти. Иоанна открыла двери и ахнула. В этот самый момент в дом ворвались двое полицейских.

– Что здесь происходит? Кто кричал? – заорал один из них.

– Вы вызывали полицию? – спросил второй.

Я стояла в дверях кухни, а Иоанна пыталась пройти вглубь по полу, покрытому осколками тарелок, стаканов, рассыпанной кашей и макаронами. Там было все – и джемы, которые еще мама закатывала, и разлитый смородиновый сок, и запасы риса, каш и других продуктов, которые я уже столько лет не использовала. Я огляделась. Нигде и следа Оли. Вернее, повсюду ее следы, а ее самой не видно.

– Оля! Ау! Ты где? – выкрикивала Иоанна, осторожно ступая по полу, чтобы не поскользнуться. Она старалась не наступать на осколки стекла, которые могли проколоть обувь и впиться в подошву или стопу.

– Оля! Оля, ты где?

– Оля, ау!

– Олька, отзовись! – вопила я, стоя в дверях кухни.

Полицейские заглядывали внутрь из-за моего плеча.

– Кого вы ищете? Мы можем помочь? Разрешите нам войти, – нудил один у меня над ухом.

– Оля, Оля, Оля, – повторяла я, как заведенная.

Иоанна была уже на середине кухни.

– Тихо! – вдруг воскликнула она.

– Что? Оля? Оля? – повторяла я свой вопрос.

– Тихо, – шикнула Иоанна.

Как только я умолкла, полицейский номер один решил воспользоваться ситуацией.

– Попрошу вас, отойдите от двери и позвольте мне войти! – заявил он официальным тоном.

– Тихо! Заткнитесь все! – рявкнула Иоанна.

Мы замолчали, и воцарилась тишина. Аська стояла посреди кухни и прислушивалась. Через пару мгновений мы услышали тоненький писк. От осенних мышей и то шума больше. Иоанна подошла к шкафчику под мойкой, открыла его и полезла внутрь. Мы услышали крик Оли. Я видела только плечи Иоанны, которые ходили ходуном, словно она боролась с тигром. До нас доносился лишь шум и приглушенные голоса.

– Кто там? Какое-то животное? – спросил полицейский.

– Там девочка, Оля, – сообщила я ему.

– Оля, отдай мне. Немедленно! – орала Аська вглубь шкафчика. Через минуту она поднялась, держа разбитую бутылку. Ее руки и лицо были расцарапаны. Она отошла от шкафчика и сообщила с охренительно геройским видом:

– Теперь она себе хоть навредить не сможет.

Из шкафчика раздался детский плач. Я подошла и встала на колени перед открытыми дверцами.

Внутри, рядом с мусорным ведром сидела Оля. Она была такая чумазая.

– Олька! А ну быстро вылазь оттуда!

– Что это за ребенок? Пани, объясните, что здесь происходит! – начал допытываться полицейский номер один. Видимо, из них двоих он был главный.

– А может, вы от нас отцепитесь? Не видите, что творится? – рявкнула я через плечо.

– Анька, успокойся! Господа просто хотят помочь. Я сейчас им все объясню, а ты займись ребенком, – сказала мне Иоанна и повернулась к полицейским. – Уже все в порядке, прошу прощения, что я вас зря вызвала. – Она вежливо выпроводила их из кухни.

– Оля, выходи оттуда, немедленно! – потребовала я.

В ответ услышала плач.

– Оля, выходи. Иди сюда! – попросила я еще раз. Плач перешел в рев.

Попробовала вытащить мусорное ведро, но малышка вцепилась в него изо всех сил, на которые была способна.

– Оля! Выходи! – Я пыталась вытащить ведро, стоя в коленно-локтевой позиции, что не способствовало правильному дыханию.

Ничего, только плач. Наконец, я ухватила ведро покрепче и дернула его на себя. Больно ударилась головой о верхний край шкафчика, зашаталась и повалилась на спину. Мусор из ведра вывалился прямо на меня, и я начала яростно его счищать. Меня переполняла злость, а голова раскалывалась от боли.

– Ну ты и засранка! – Я собралась, влезла в шкафчик и попыталась схватить одну из брыкающихся ног. Оля яростно отбивалась, лягалась и молотила руками вслепую. Мне все же удалось схватить ее за ногу, потом я поймала вторую и наконец-то вытащила крошечное чудовище из его логова.

– Засранка мелкая, успокойся! – Я схватила ее и прижала, стараясь не давать ей махать руками. Синяки и царапины, полученные в схватке с Олей, уже начинали болеть.

– Перестань, – кричала я, а малявка продолжала брыкаться. – Оля, перестань, пожалуйста! Я все равно сильнее! Ты со мной не справишься! – пыталась я убедить ее.

Безрезультатно. У меня уже сил не хватало держать девчонку.

– Олька, успокойся!

– Сама успокойся, – услышала я у себя над головой.

– Иоанна, отвали. Без тебя обойдусь!

– Успокойся! Отпусти ребенка! Анька, слышишь? Отпусти Олю!

Я не могла разжать объятий. Оля вырывалась все слабей и слабей.

– Анька, пусти. Ты же ее покалечишь! – кричала Иоанна. Я взглянула на нее. Вид у нее был испуганный. – Пожалуйста, Аня, отпусти Олю, – просила она.

Я и сама испугалась, когда поняла, что держу малышку так крепко, что она вообще перестала двигаться. Отпустила ее, и девочка бессильно повалилась на пол. Она плакала. Господи, она плакала! Жива! Боже, жива!

– Ты сумасшедшая! – рявкнула на меня Иоанна, взяла Олю на руки и вышла из кухни.

– Прости меня, Олечка, прости, – причитала я, идя за ними в комнату. – Я не хотела тебе больно сделать!

Иоанна усадила Олю в кресло. Она нежно прижимала ее к себе и гладила. Малышка плакала все тише, иногда ее тельце сотрясалось от рыданий, а потом они вновь стихали.

– Оля, Оленька, слышишь? Прости меня, – стонала я, стоя на коленях на ковре, и гладила Олю по маленьким плечикам.