Как две капли воды - Даниэла Стил Страница 62

Но к удивлению Виктории, Тоби и не подумал успокоиться. Наследующий день он прислал ей цветы. Анонимно, разумеется, но она сразу поняла,от кого они. Две дюжины красных роз на длинных стеблях. В ее жизни не былоникого, кроме Тоби, кто бы мог их послать. Не обращая внимания на бешеный стуксердца, Виктория немедленно отнесла букет в мусорный ящик. После этого Тобиимел наглость написать ей записку с предложением встретиться, подписаннуюбуквой Т. Она, разумеется, даже не позаботилась ответить. Что бы она к нему нипитала, нет смысла возобновлять прежние отношения. Все кончено, и бесповоротно.

Они с Чарлзом, как всегда, вели каждый свою жизнь, и овстрече с Тоби не было сказано ни слова. Все были безмерно рады, когда пришловремя отправляться в Кротон. Машина была до отказа набита подарками илакомствами, и Виктория, в последнюю минуту вспомнив о Джеффри, купила какую-тосложную игру, которая, по уверениям продавщицы, была мечтой каждогодесятилетнего мальчика.

Почти всю дорогу супруги обсуждали войну, эта тема большевсего интересовала Викторию. Осведомленность жены произвела неизгладимоевпечатление на Чарлза, хотя он не так уж внимательно следил за событиями вЕвропе. К этому времени бои достигли такой степени, что Западный фронтпревратился в цепь окопов, тянувшуюся от Северного моря до Швейцарских Альп. Поодну сторону стояли французы, англичане и бельгийцы, по другую – германцы.

– Ты, разумеется, не вникала в это, Виктория, –заметил он, – но должен сказать, что война для нас – дело чрезвычайноприбыльное.

Американцы действительно наживались, продавая оружие и пушкивсем воюющим государствам, способным за них заплатить.

– А по-моему, это отвратительно! – вскинуласьВиктория. – Все равно что убивать невинных. Вместо того чтобы сидеть домаи притворяться, что наши руки чисты, могли бы просто участвовать в войне.

– Иисусе, да не будь такой наивной! – возразилЧарлз. – Как, ты думаешь, сколачиваются состояния? И что производится набывшем сталелитейном заводе твоего отца?

– Меня тошнит при мысли об этом, – процедила она,глядя в окно и думая о солдатах, вынужденных проводить Рождество в окопах.Казалось кощунственным праздновать сейчас, зная, что вытворяют германцы, ноникто из родных и знакомых этого не понимал.

– Слава Богу, папа его продал, – тихо добавилаВиктория, жалея, что Чарлз не разделяет ее мнения. Он куда практичнее иприземленнее, чем она, думает лишь о работе и Джеффри.

Добравшись до Кротона, Виктория узнала, что отец опятьзаболел и на этот раз случайно подхваченная простуда обернулась пневмонией.Эдвард совсем ослабел и спустился вниз на несколько минут лишь в утроРождества, когда настало время развернуть подарки. Он подарил дочерямодинаковые и очень дорогие бриллиантовые колье. Обе в полном восторгенемедленно их надели, чтобы, как выразился Чарлз, окончательно сбить его столку. Он заявил, что боится перепутать подарки. Но все обошлось, и женаполучила от него прелестные бриллиантовые сережки, идеально сочетавшиеся сколье. Оливии, вместе с целомудренным поцелуем в щеку, он вручил теплый шарф икнигу стихов. Виктория с недоумением заметила, что на книге стояло имя Сьюзен.

– Почему он отдал книгу именно тебе? – настойчиводопытывалась она.

– Возможно, расстраивался, когда ее замечал. Крометого, ты ненавидишь поэзию, так что не мог же он подарить книгу тебе, верно? –смущенно улыбнулась Оливия. Но она знала и любила автора книги и была тронутаподарком. Очевидно, Сьюзен тоже увлекалась литературой.

Но настоящий взрыв ликования последовал, когда Оливия подалаДжеффри огромный пакет с двумя современными пушками, одной старинной и целойармией оловянных солдатиков в английских, французских, австрийских и немецкихмундирах. Ей пришлось заказывать их за несколько месяцев, и мальчик был внесебя от радости, но Виктория гневно уставилась на сестру.

– Как ты могла подарить ему такое? – почтизакричала она, сжав кулаки. – Отвратительно! Почему бы не залить их дляправдоподобия кровью? Было бы по крайней мере куда честнее!

В глазах Виктории стояли слезы. Она искренне расстроилась, иположение отнюдь не улучшилось, когда Джеффри, развернув ее подарок, тут жеотложил его в сторону, посчитав, очевидно, что игра не только сложная, но иневыносимо скучная.

– Я не предполагала, что ты станешь возражать, –сокрушенно пробормотала Оливия. – Это всего лишь игрушки, Виктория. Инравятся мальчику. Он любит играть в солдатики.

– Мне совершенно безразличны его пристрастия! По всейЕвропе в окопах ежедневно погибают тысячи солдат! У них тоже есть родные иблизкие! А вы делаете из них игрушки! Невыносимо!

Она отвернулась, и Джеффри встревоженным шепотом спросилотца, следует ли вернуть подарок тете Олли. Чарлз ободряюще качнул головой.Позже, одевшись, он вместе с Викторией отправился навестить могилу ее матери.

– Не стоило так кричать, – мягко заметилон. – Твоя сестра всего лишь хотела порадовать Джеффри. Ей непонятна силатвоих чувств.

Да и ему тоже. Говоря по правде, он совершенно не зналженщину, с которой жил в одном доме, и оба это понимали.

– Я больше не могу, – жалобно проговорилаона. – Не могу быть твоей женой. Я не предназначена для такой жизни. Всеэто видят, кроме тебя. Даже Джефф.

Ей все еще было не по себе. Из-за подарка Оливии и этойзлополучной книги стихов. Не то чтобы она ревновала к сестре – просто постоянносознавала, что села не в свои сани, и устала от этого.

– С моей стороны было нехорошо позволить отцу втянутьменя во все это. Пусть бы отослал меня хоть на край света и забыл навсегда.

Она зарыдала, а Чарлз растерянно смотрел на жену.

– Ты снова с ним видишься? И поэтому хочешьуйти? – вырвалось у него.

Виктория растерянно подняла глаза, гадая, откуда ему сталоизвестно, что Тоби вновь пытается войти в ее жизнь. Все было бы проще, допустиона это, но Виктория больше не желала иметь с Уиткомом ничего общего.

– Вовсе нет, – холодно обронила она. – Таквот в чем ты меня подозреваешь? Что я тебе изменяю? Жаль, что этого непроизошло, все хоть какое-то развлечение.

Она немедленно раскаялась в неосторожной реплике. И пустьона во всем виновата, больше ей не вынести.

Чарлз ничего не ответил, а Виктория продолжала плакать.

– Не знаю, что сказать, – наконец пробормоталЧарлз.

Зря он упомянул о Тоби, но, когда кухарка сказала ему орозах, валявшихся в мусоре, в душе зашевелились подозрения. Кухарка, довольносклочная особа, считала, что просто грех выбрасывать такие цветы, и поспешилаему доложить, прежде чем сообщит кто-то другой. Она также предъявила емузаписку с просьбой о свидании, и Чарлз был почти уверен, что жена сновавстречается с Уиткомом. Но очевидно, он ошибался. Правда, это не менялоотношений Виктории с мужем.