Как две капли воды - Даниэла Стил Страница 58

В августе Япония объявила войну Австрии и Германии. Битва наМарне положила конец немецкому наступлению на Францию, но тут же началисьналеты германской авиации на Париж. Русские потерпели сокрушительное поражениена Мазурских озерах и в Пруссии. Виктория, хоть и честно пыталась, не могла завсем уследить. Последнее время война почти затмила ее интерес к движениюсуфражисток. Ей почему-то казалось, что первое куда важнее – настолько, чтоВиктории почти не бывало дома. Первые несколько недель она, по совету Оливии,усердно вела дом, но постепенно вернулась к прежним привычкам и все днипроводила в разъездах, посещая лекции известных политиков. Теперь ей было кудапроще говорить с Чарлзом по вечерам, особенно когда у того хватало сил, чтобывало нечасто. Но мужа беспокоило, что после отъезда Оливии Викториясовершенно забыла о долге и обязанностях замужней женщины. В доме царил полныйхаос, сад превратился в джунгли, и Чарлз не раз слышал от соседей, что Джеффиграет на улице, потому что Виктория совершенно не следит за пасынком.

– Ты совершенно забыла о нашем соглашении, –упрекал он, и хотя Виктория ни в чем не прекословила и даже время от временипыталась сделать что-то, ее хватало ненадолго.

А их супружеские отношения ухудшались с каждой ночью. Онбольше не приближался к ней, поскольку плотская любовь была Викторииомерзительна и, кроме того, она была убеждена, что Джефф непременно их услышит.Чарлз довольно много пил, Виктория постоянно курила, и запах табака доводил егодо бешенства. Не такой жены и не такого брака он хотел. Подобная жизньвоплощала в себе все, что было ненавистно Чарлзу.

И когда Оливия через полтора месяца приехала к нимпогостить, пред ней предстала ужасающая картина полной разрухи. Примерно этоона себе и представляла: не даром ее, словно магнитом, тянуло в Нью-Йорк. Онаостановилась в отеле, но, когда явилась в дом зятя, обнаружила, что он и женапочти не разговаривают. Оливия немедленно увезла Джеффа вместе с Генри и Чипомв отель, а перед этим не допускающим возражений тоном предложила сестре любымспособом помириться с мужем. Но когда на следующий день она снова навестилародственников, оказалось, что положение еще более ухудшилось.

– Да что происходит?! Что ты вытворяешь?! –набросилась она на сестру, но Виктория ответила разъяренным взглядом.

– Это не брак, Оливия. Это сделка. Так всегда было,есть и будет. Он нанял меня горничной, экономкой и гувернанткой для своегосына. И только.

– Вздор! – резко перебила Оливия, вышагивая покомнате. Она, как всегда, взяла на себя роль рассудительной, умной старшейсестры. – Ведешь себя как избалованное, испорченное отродье! Он предложилтебе защиту, свое имя, спас от позора и вытащил из той передряги, куда тыпопала по собственной глупости, дал тебе дом, ребенка, беспечную жизнь, а тыбесишься оттого, что должна вести хозяйство и присматривать, чтобы кухаркаготовила приличный обед. Нет, Виктория, никто тебя не нанимал, просто тебе неслишком улыбается быть нормальной женой и матерью.

– Ты ничего об этом не знаешь! – взорваласьВиктория, задетая слишком справедливыми словами Оливии.

– Я знаю, как ты эгоистична и привыкла потворствоватьсвоим желаниям, – уже спокойнее сказала Оливия, от всей души желая помочьсестре измениться. Она по-прежнему ужасно тосковала по ней, но не могладопустить, чтобы сестра сотворила очередную глупость, расставшись с мужем. ДляЧарлза это окажется настоящей катастрофой. Что уж говорить о Джеффри! – Тыдолжна постараться, Виктория. Сделать усилие. Пройдет время, и ты привыкнешь. Япомогу тебе вести дом, – пообещала она, умоляя взглядом сеструобразумиться.

– Не желаю вести ни его дом, ни чей-либо. И никогда нежелала. Это все отец! Его выдумки! Решил наказать меня за Тоби!

Но Оливия знала, что истинная кара настигла сестру в ваннойкомнате в Кротоне. Пусть теперь выполняет свои обязательства и привыкает кновой жизни! Но Виктория напоминала птичку, бьющуюся о прутья клетки и ломавшуюперышки. Она больше не могла летать, но продолжала рваться к свободе.

– Я скорее умру, Оливия, чем останусь здесь, –мрачно выговорила она, бросаясь в кресло и хмуро взирая на сестру.

Но Оливия оставалась непреклонной.

– Не желаю больше слышать подобный вздор.

– Это не вздор. В Европе идет война, каждодневнопогибают тысячи людей. Невинных людей. Я принесу там куда больше пользы, чемздесь, угождая мужу и воспитывая Джеффри!

– Он нуждается в тебе, Виктория, – едва незаплакала Оливия, отчаявшись убедить сестру. Почему ей в голову вечно приходятбезумные идеи?! Очередное правое дело, за которое стоит сражаться и умереть? Ноей безразлично собственное окружение, близкие люди, которым она необходимапрямо сейчас.

– Чарлз тоже не сумеет обойтись без тебя.

Но Виктория упрямо покачала головой и, подойдя к окну,уставилась на неухоженный сад. Со времени возвращения из Европы она ни разу неговорила с садовником.

– Нет, – выпалила она, снова поворачиваясь ксестре, – он тоскует по Сьюзен! Но она не вернется. И может, ей повезло.

Оливия молча покачала головой. Что с ней делать?!

– У нас нет никакой жизни, если ты понимаешь, о чем я.Да и не было. С самого начала все пошло вкривь и вкось. Он мечтает о жене, а я…я просто не могу… после того, что случилось с Тоби.

На этот раз глаза Виктории наполнились слезами, плечи усталоопустились. На Викторию не похоже. Обычно она не сдается, борется до конца, идля Оливии было очевидным, что стоит лишь немного постараться, и между ней имужем снова все будет хорошо.

– Может, вам следует побыть наедине? – предложилаона, смущенная тем, что вмешивается в столь интимную сферу, но сейчас не времябыть застенчивой. Ситуация достаточно серьезна.

– Мы провели два месяца в Европе, – унылонапомнила Виктория, – и там все было ужасно.

– Это совсем другое дело, – материнским тономнаставляла Оливия. – Вы едва знали друг друга.

Она слегка покраснела, и Виктория понимающе улыбнулась.Оливия так невинна и понятия не имеет о всех сложностях, о том,, как противныей объятия Чарлза, как ее трясет, когда он прикасается к ней. Он ожидает от неетого, что она не в силах дать, а Виктория каждую ночь умирает от омерзения.

– Здесь все ново для тебя. Может, если Джефф поживет сомной, вы скорее привыкнете друг к другу.

– Возможно, – с сомнением заметила Виктория. Но этоничего не меняло. Тот факт, что она была вынуждена выйти за него, зная, что онвсе еще любит первую жену, отнюдь не способствовал сближению. И хотя он желалВикторию, но не любил. Не любил и скрывал это от нее. Пусть Тоби лгал, но с нимона чувствовала себя бесценной и обожаемой и ни на миг не сомневалась, что онее любит. А Чарлз… хотя он неизменно вежлив и добр, снисходителен и прекрасновоспитан – все равно глубоко к ней равнодушен.