Разрушающие себя - Яна Мелевич Страница 56

— Это авокадо с творожным сыром. Очень вкусно, между прочим, — обижается она, с тоской глядя в сторону пачки копченого бекона. Ну да. Это мне и гостям. А ей нельзя, у нее там диета, режим, правильное питание.

— Ты сошла с ума, — бессвязно говорю, пытаясь уловить в путаном подсознании хотя бы цепочку здравого смысла этого разговора.

Мы уже тут два часа болтаем ни о чем. И не только я это понимаю. По глазам Солнцевой видно, что она поддерживает эту видимость дружеской беседы чисто из энтузиазма. У самой немой вопрос в каждом слове слышится, даже ощущается в жестах, которыми Блажена сопровождает свои слова.

Мерное тиканье невероятно раздражает, как и шум когтей по полу, издаваемый собакой. В этой квартире я ощущаю себя лишним. Не знаю, какими неведомыми дорогами меня занесло в гости. Мы не виделись с Солнцевой почти месяц, не перезванивались, приют я не навещал. Наигрался в добрячка, лишь оформив процент отчислений туда со своего личного банковского счета. Шагая по темным улицам Москвы, я почти не думал о том, что Блажены попросту может не оказаться дома. Мне нужно было где-то спрятаться, куда-то сбежать, найти место.

«Только не пей все сразу. Барби чистые, не паль, но мощные. Чуть больше хапнешь, кони двинешь и не встанешь. Мне такие клиенты нужны. Ты платишь», — вспомнились слова дилера. Он смотрел сквозь меня стеклянным взглядом, то и дело трогая свои заклеенные пластырем пальцы.

Два чертовых блистера обошлись мне в крупную сумму, которую я мог бы потратить на что-то полезное. Вот только не сделал этого. Запивая белые капсулы колой, я с равнодушием смотрел на окружающих, сидя на лавочке.

«Ого, какой большой. Мне? Точно мне?» — молчаливый вопрос в огромных глазах Василисы.

Да, зайка, тебе.

Огромный белый медведь в руках маленькой девочки смотрелся инородно. Другие дети в приюте смотрели с завистью до момента, пока не подъехал грузовик с игрушками. Никогда еще они не видели столько ярких цветных коробок с большими праздничными бантами. Сегодня первая партия, а потом еще одна на тридцать первое декабря. У меня праздника нет, но детям-то он важен.

— Ты прощаешься? Больше не придешь, да? — этот вопрос я услышал от Феди.

До того как купить чертовы таблетки, я расписался в накладной за баснословно потраченную сумму на организацию этого жеста доброй воли. Вот так я успокоил свою совесть перед покупкой таблеток — за сумму, равную зарплате среднестатистического офис-менеджера в регионе. В тот момент, когда Федор хмуро посмотрел на меня, он будто все знал заранее и страшно это осуждал.

Да, дети наркоманов иногда бывают умнее, чем всем кажется. И взрослее.

— Почему ты так решил? — я облизнул пересохшие губы и отвел взгляд от своры детей, облепивших рабочих, разгружающих коробки. Рядом охали воспитательницы, а директор приюта улыбалась, наблюдая за своими воспитанниками. Еще бы, ведь праздник-то у всех будет.

— Мама так сделала. Сводила в «Макдональдс», купила набор, какой захотел, и после ушла. Совсем. Я знаю это чувство, не надо думать, будто маленький и ничего не понимаю, — он обхватил себя за плечи, отходя на шаг. — Ты обещал, помнишь? Сказал, что мы семья.

Помню, конечно, помню.

Присев на корточки, я протянул руки, осторожно обхватывая худые плечи. Забавно, дети выглядят очень хрупкими в сравнении со взрослыми. Смотрю на него и вижу себя в отражении открытого взгляда. Того мальчика, который давным-давно пропал без вести, но никто не стал искать его. Он где-то все еще бродит в неизвестности, а может, давно умер, превратившись в гору удобрений.

— Иногда лучше быть дальше от семьи. Поверь, я знаю, о чем говорю, — тихо произношу, касаясь ладонью его щеки. Федя тихонько всхлипывает, опуская голову.

— Ты обещал, — выдыхает он с трудом, пытаясь держаться. — Поклялся же!

— Солгал. Я всегда вру, разве ты не знал?

Снова тиканье часов, оно возвращает меня в реальность. На кухне пахнет корицей, звон ложки, ударяющейся о края чашки с чаем, усиливает звон в голове. У нас проблемы, Хьюстон. Решения нет, но ты держись там.

Тим: «Чувак, где ты? Твои все телефоны оборвали».

Смотрю на всплывшую иконку окошечка сообщения, появившегося на экране. В груди все сжимается от желания подальше отшвырнуть чертов аппарат, будто он виноват в моем состоянии.

Рома: «Никита, ответь».

Аня: «Ник, все хорошо. Давай поговорим».

— Не хочешь ответить?

— Нет, — отвечаю коротко на вопрос Блажены, продолжая удалять сообщения одно за другим. Вновь этот стук ложки вместе с тиканьем часов разрывает тишину. Бублик не пристает, он чувствует, будто атмосфера изменилась и сейчас случится нечто неприятное. Палец замирает, когда знакомое имя высвечивается перед глазами на экране.

Диана.