Спаси своего принца - Эдриан Маршалл Страница 35

— Я должен отснять в часовне несколько сцен, а после этого сделаю перерыв на пару дней. Мы вместе уедем из Ловенхилла. Ты поедешь к своему, надеюсь, уже бывшему жениху и дашь ему окончательную отставку. А я навешу Селину и объясню ей, что наши отношения были ошибкой… — Джун до сих пор не верилось, что Шон предпочел ее этой роскошной блондинке. И это так явственно читалось в ее глазах, что Шон поспешил добавить: — Джун, они действительно были ошибкой. И слава богу, что я понял это раньше, чем женился на ней… Селина из той породы женщин, которые — уж не знаю, инстинктивно или нет — всегда выбирают победителей. Но я-то — не победитель. Конечно, и неудачником меня не назовешь… В общем-то, она всегда видела во мне только мое имя: Шон Милано. Не будь я Шоном Милано, известным режиссером, не было бы и нашего романа. Точка…

— Шон, но ведь она гораздо красивее меня… — не глядя на него, пробормотала Джун.

Шон протянул руку к заколке, которой Джун собирала волосы. Щелчок и заколка была снята, а густая грива пепельных волос рассыпалась по плечам. Джун густо покраснела, а Шон с улыбкой произнес:

— Давно хотел это увидеть. И ты будешь говорить, что есть женщина красивее тебя?

Джун засмеялась счастливым смехом. Господи, неужели все это не сон? Вместо тревоги, которую она так привыкла видеть в глазах Шона, в них — восхищение. И кем он восхищается? Ею — маленькой нескладной девчонкой в огромных штанах с тысячью карманов…

— Конечно, я бы с удовольствием тебя переодел, — словно прочитав ее мысли, добавил Шон. — Но если тебе нравится одеваться так… Что ж, я не против. Ходи хоть в робе — главное, что ты моя. Моя маленькая Джун… Моя дорогая спасительница…

Шон долго пытался выпытать у нее, какой она представляет себе их свадьбу, но Джун наотрез отказалась отвечать.

— Я все-таки суеверная, Шон. Боюсь загадывать такие вещи.

— Ага, значит, не я один боюсь всего на свете…

— Это плохая примета…

— Сразу видно — бабушкино воспитание… Когда мы наконец разорвем свои узы, первым делом пойдем к твоей бабушке. Мне кажется, в последнее время она ко мне холодно относится. И я подозреваю, в чем причина…

— Она догадывается, — кивнула Джун. — А мне так неприятно ей врать…

— Потерпи, Джун. Еще пара дней — и все закончится. Никакой лжи. Только правда…

— Обещаешь?

— Конечно, девочка…

Шон склонился к ее волосам и вдохнул их запах. Джун снова зажмурила глаза… Ей так хотелось, чтобы Шон поцеловал ее, но она знала — еще не время…

Дурные вести уже дошли до Шона Милано. Джун поняла это сразу, как только увидела его на съемочной площадке. Он выглядел подавленным и мрачным, а в его глазах притаилась хорошо знакомая Джун тревога.

Неужели он снова начал пить свои таблетки? — испугалась Джун. После того как Шон, поддавшись ее уговорам, провел несколько дней без лекарств, прописанных Кабоди, ему стало гораздо лучше: тревога куда-то ушла, приступы панического страха исчезли. Шон отшучивался и говорил, что Джун — лучший лекарь на свете, но Джун чувствовала, что дело не только в ней. Может быть, психоаналитик что-то напутал и выписал Шону не те таблетки? Но и это объяснение не казалось Джун правдоподобным.

В этот раз Шон пришел на съемки не один — он взял с собой Твинсона, который уютно устроился на хозяйских руках и с любопытством разглядывал людей, снующих вокруг. Джун пожалела, что не попросила бабушку испечь овсяного печенья — любимого лакомства Твинсона. Впрочем, откуда она могла знать, что Шон возьмет с собой хорька. Он ведь ни разу не приносил на съемки Твинсона. Видно, статьи в прессе его по-настоящему расстроили…

Увы, но предсказания Пентилии Лиллард начали сбываться довольно скоро. Не успела Лилиан объявить о начале съемок, как раздался чей-то громкий крик: «Она проклята!», и перед камерами нарисовался весьма колоритный персонаж, вполне достойный комедии Милано.

Это был сгорбленный, сморщенный старичок в потрепанной одежде. Воздев к сводам часовни какую-то палку, по всей видимости служившую ему вместо посоха, он закатил глаза и начал вещать о том, что на всех, кто попадет в эту часовню, «сатана нашлет безумие». На головы притихших актеров посыпались такие пророчества и проклятья, что даже самому хладнокровному стало бы не по себе.

Джун сразу догадалась, что старичок — тот самый Дуглас, о котором рассказывала ей миссис Поллет.

Шон Милано какое-то время молчал, но с каждым проклятием, изрекаемым весьма громогласным Дугласом, становился все мрачнее и мрачнее. Наконец он не выдержал и, изо всех сил стараясь быть вежливым, настойчиво попросил старика отойти от камер и не мешать съемкам.

К счастью, долго уговаривать Дугласа не пришлось. Он заявил Милано, что тот совершенно напрасно «шутит с сатаной и искушает судьбу», и гордо удалился, опираясь на свою импровизированную трость.

После ухода Дугласа, казалось, все встало на свои места. Сцена была отснята после третьего дубля, а затем Милано объявил получасовой перерыв. Актеры разбрелись по часовне, а кое-кто даже спустился, чтобы посмотреть на Уайт Ривер, несущую свои воды под холмом, на котором стояла «проклятая» часовня.

Шон Милано уселся на раскладной стул и принялся поглаживать хорька, задремавшего у него на руках. Вид у мужчины при этом был до того измученный, что у Джун сжалось сердце. Ей очень хотелось подойти к нему, поговорить, успокоить, утешить… Но Джун мужественно сдержала порыв, чтобы лишний раз не привлекать к их паре ненужного внимания.

На людях они с Шоном договорились вести себя, как обычно, до поры до времени поддерживая у окружающих иллюзию, что они — всего лишь режиссер и его знакомая, внучка актрисы, задействованной в съемках.

Джун терзалась недолго — Шон подошел к ней сам. Ей показалось, что со вчерашнего вечера, их последней встречи, он постарел на несколько лет.

— Шон, ты уже знаешь? — тихо спросила она. — Не стоит так отчаиваться, это всего лишь пресса… К тому же Эммет говорит, что эти слухи и сплетни пойдут только на пользу «Моим странным друзьям». Конечно, утешение сомнительное. Но все-таки — хоть какой-то плюс…

— Есть минус. И довольно жирный, — в ответ шепнул ей Шон. — Теперь все знают, что я в Ловенхилле. Сегодня мне позвонила мама. Она порывалась приехать, но, к счастью, мне удалось отговорить ее, заверив, что все эти статьи — чистейшая выдумка журналистов… Звонила моя бывшая жена — Джекки. И ее мне пришлось отговаривать от поездки в Ловенхилл. Следующей позвонила Селина… Правда, приезжать она не собирается — у нее очередная фотосессия. Я сказал ей, что через пару дней приеду и что нам с ней нужно серьезно поговорить. Знаешь, мне показалось, что ей безразлично, приеду я или нет… Звонила как будто для галочки — только потому, что узнала о моих злоключениях из газет… Впрочем, я даже облегчение почувствовал — мне не хотелось делать ей больно… Но это все пустяки по сравнению с другой новостью… — Шон снова помрачнел. — Я получил письмо. Думаю, ты понимаешь, от кого оно…