Мой бывший враг - Дарья Вознесенская Страница 30

— Мог умереть. Единственный близкий человек… Мама.

Мы снова молчим.

Я отворачиваюсь к окну, пытаясь понять, куда мы все-таки едем. И действительно понимаю — по роду деятельности я не могу не знать самые известные рестораны города, и об этом тоже слышала. Даже фото в Интренете смотрела. Над архитектурой поработал какой-то из европейцев — поговаривали, что даже за эскиз воздушного чуда из стекла и дерева, сливающегося с пейзажем и дополняющего его, заплатили просто огромные деньги.

Реальность оказывается лучше фотографий.

Я не могу сдержать восхищения, когда выхожу из машины, воспользовавшись помощью водителя. Да и зачем? Никогда не понимала своих однокурсников, которые на многое реагировали со снисходительностью, как будто уже все в жизни повидали и попробовали.

Впрочем, может так и было — но не у меня.

Потому я жадно изучаю ломаные линии, стеклянные переходы и каменную кладку, а когда поворачиваюсь к Каримову… Понимаю, что он не менее жадно изучает меня.

Холеная хостесс приветствует его по имени-отчеству — значит частый гость. А затем провожает нас на застекленный балкон, практически в отдельный кабинет.

Чтобы скрыть смущение, я утыкаюсь в меню… и смеюсь.

— Что именно тебя развеселило?

— От суши до борща, как в России любят, — комментирую я наполнение и поднимаю голову. Каримов хмыкает и смотрит на меня с определенным… удовольствием.

— Это место славится диким мясом и блюдами из него, так что советую.

— Спасибо.

Я никогда не ела дичь, потому не отказываю себе в выборе. И даже осторожно пригубляю красное вино, которое приносят к закуске — строганине.

— Я не подлил туда яд или афрозодиак, — комментирует Каримов мою осторожность.

— Я не особо люблю алкоголь.

— Боишься?

— Чего? — удивляюсь.

— Потерять контроль, например, — подается вперед, — ты вообще довольно сдержана и серьезна для своего возраста и внешности.

— Внешности? — вскидываюсь невольно.

— Ты же не будешь отрицать, что очень… симпатичная? Для многих это товар и повод подать себя поярче.

Меня передергивает. И от того, как он это говорит и от того, как смотрит изучающе.

Откладываю вилку.

— Вы проверяете мои границы? Они не настолько… широки.

— Предпочитаешь торговать мозгами и навыками?

— Это преступление? — сама морщусь как напряженно звучит мой голос.

— При такой внешности — оно, — а вот Каримов расслабляется и откидывается на спинку стула.

Играет со мной.

Опять играет.

Чувствую, что к глазам подступают непрошенные слезы — не знаю, что меня в этой ситуации так расстраивает, но почему-то становится очень обидно.

— Илья Демидович, — делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Все это, конечно, здорово — рестораны, внимание и вообще… Но пытаться купить меня не стоит. Не потому, что не сможете — наверное у всего есть цена. Но мне и правда не интересно и не приятно продаваться — или вступать еще в какие подобные отношения. Разочаруетесь. Возьмите, пожалуйста, любую из той очереди, что стоит у вас под дверями, а я… я бы хотела жить своей жизнью и…

— А соблазнить? — прерывает он мою прочувствованную речь.

— Ч-что?

— Соблазнять тебя можно? — снова подается вперед и смотрит так…

Черт, он уже, кажется, соблазняет. Потому что рядом с ним я чувствую себя женщиной… сексуальной и взрослой. И это неожиданно приятно, хоть и не является правдой.

Я ничего не отвечаю. Ну что ответить на это?

Нет?

Да?

Если быть честной, мне льстит его интерес. И сам он… очень привлекательный. Я просто не хочу чувствовать себя использованной.

Снова беру вилку и начинаю есть. Молчание — золото. В этом случае уж точно.

Каримов не настаивает на ответе. Тоже возвращается к своему блюду. А потом рассказывает про своего приятеля, который этот ресторан и сделал. И про того самого архитектора, что оказался жутко капризным и долго не ехал «на место», потому что боялся, что в «вашей Сибири меня сожрут волки». И о том, как правильно готовить дичь.

Мои рассказы вряд ли могут удивить, потому я большей частью молчу. Впитываю его тон, манеры, истории — это совсем иной уровень, не такой, что я вижу в окружающих меня в повседневной жизни людях. До этого уровня хочется расти, и если воспринимать любую нашу встречу как урок, то мне интересно учиться в этой школе.

Мы заканчиваем кофе и десертом — такого вкусного малинового мусса я в жизни ни ела — а потом выходим прогуляться по заботливо освещенным дорожкам.

Уже прохладно, и я ежусь. А потом и вовсе вздрагиваю, когда на мои плечи ложится мужской пиджак, окутывая меня незнакомым запахом… хотя почему незнакомым?

Его.

— Все таки соблазняете? — не удерживаюсь от шпильки.

— С каких это пор хорошие манеры и желание защитить девушку от холода становится способом уложить ее в постель?

— А по-моему, это классика, — вздыхаю, — усыпить бдительность и предложить согреться.

— У тебя большой опыт? Или опять любовь к книгам?

А ведь ждет ответа.

— Илья Демидович, — останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

— Илья, — качает он головой. — И на ты. Я и так чувствую себя слишком старым рядом с собой — не делай меня еще и извращенцем.

— Илья… — впервые произношу его имя, чувствуя покалывание на языке, но тыкать ему не решаюсь. — Я вас… боюсь. Потому что у меня опыта нет совсем. Может мы…

— «Мы» — это правильно, — он притягивает меня за плечи и выдыхает почти в губы. — А вот про отсутствие опыта лучше на рассказывай мне…

— Почему?

— Потому что я решу, что это ты меня соблазняешь. И приму приглашение.

Я заглядываю в его глаза и сглатываю, когда вижу нешуточное напряжение в его взгляде.

Какое-то время мы так и стоим… А потом он отстраняется, и мы снова начинаем движение, уже в молчании. Молчим и по дороге в город. Я только иногда чувствую его взгляды на себе. Тяжелыми каплями они катятся по моей ставшей чувствительной коже.

И это и правда пугает.

— До встречи, — он сам мне открывает дверь перед зданием общежития.

— Илья… — выдыхаю беспомощно.

— До встречи, золотая, — говорит безапелляционно и провожает меня до дверей.

«Золотая»…

Еще долго звучит в моей голове.