Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо Страница 58

Я повторил свое предложение пойти на север и направиться к реке Нигер, или Рио-Гранде, а там повернуть на запад к английским сеттлементам на Золотом Берегу. Все охотно согласились, кроме пушкаря, который был нашим лучшим проводником, хотя на этот раз и ошибся. Он выдвинул такое предположение: раз наш берег расположен на севере, то мы можем взять немного наискосок, на северо-запад, и там, пересекая страну, быть может, доберемся до какой-нибудь реки, которая или впадает на севере в Рио-Гранде или течет на юг к Золотому Берегу. Такой путь облегчил бы нам задачу. Ведь если страна обитаема и плодородна, то только на берегах рек можем мы запастись продовольствием.

Совет был хорош и настолько благоразумен, что трудно было с ним не согласиться. Но первоочередной нашей задачей было выбраться из ужасного места, в котором мы оказались. Позади нас была пустыня, которая стоила нам пяти дней пути, но теперь у нас не осталось достаточно припасов, чтобы проделать такой же путь обратно. Правда, цепь гор, на которых мы находились и которые, очевидно, шли на север, вдали обнаруживала кое-какие признаки плодородия, и поэтому мы решили спуститься вдоль ее подошвы по восточной стороне и идти, пока сможем, одновременно старательно выискивая пищу.

Мы отправились в путь на следующее же утро, так как не могли терять более время, и, к величайшему нашему утешению, в первый же утренний переход добрались до превосходных ключей пресной воды. Чтобы не испытывать недостатка в ней в дальнейшем, мы наполнили все пузыри-бутыли, какие несли с собой. Должен заметить, что наш лекарь, превративший соленую воду в пресную, воспользовался возможностью – солеными ключами – и заготовил три или четыре гарнца [58]очень хорошей соли.

В третий переход мы получили неожиданную возможность запастись пищей, так как холмы кишели зайцами. Последние несколько отличались от английских зайцев, были больше и не такие прыткие, но их мясо было превкусным. Мы настреляли их множество. Маленький ручной леопард, которого мы прихватили в разгромленном негритянском поселении, охотился на них, как собака, и каждый день ловил их для нас, но никогда не ел, только если ему давали, что, по правде говоря, при сложившихся обстоятельствах было очень любезно с его стороны. Зайцев мы засолили, провялили на солнце и таскали за собой эту странную поклажу. Думается, запасли мы без малого сотни три, так как не знали, попадутся ли нам еще зайцы или какая-нибудь другая дичь. Мы шли по этим возвышенностям еще восемь или девять дней, когда заметили, к великому своему удовлетворению, что местность приобретает лучший вид. Что касается западной стороны холмов, то мы не исследовали ее до того дня, когда трое из наших – остальные остановились передохнуть – не взобрались на холмы, чтобы удовлетворить свое любопытство. Они увидели, что местность все та же и не видно ей конца, в частности, и к северу. На десятый день, увидев, что возвышенность заворачивает и ведет прямо в обширную пустыню, мы оставили ее и продолжали свой путь на север. Местность хотя и была несколько пустынна, но не утомительно однообразна. Так мы добрались, по наблюдениям нашего пушкаря, до широты в восемь градусов и пять минут, и на это у нас ушло девятнадцать дней.

В продолжение всего этого пути мы не встречали людей, но зато видели немало диких хищных зверей, к которым так привыкли, что почти не обращали на них внимания. Мы каждое утро и ночь видели львов, тигров и леопардов, но так как они редко приближались, мы предоставляли им идти по своим делам. Если же они пытались приблизиться, мы давали холостой выстрел из любого незаряженного мушкета, и они, завидев огонь, сразу же уходили.

Пища у нас в продолжение всего пути была разнообразная: то мы били зайцев, то каких-то птиц, но я ни за что не мог бы назвать их, за исключением одной птицы вроде куропатки и другой, похожей на нашу горлицу. Время от времени нам попадались стада слонов, но главным образом в лесистых частях местности.

Длительный переход сильно утомил нас, и двое из наших тяжело заболели. Мы испугались, что их дни сочтены, как вдруг умер один из наших негров. Лекарь сказал, что это апоплексический удар, и добавил, что удивляется, откуда он взялся, ибо на чрезмерное питание жаловаться не приходилось. Еще один негр также был очень болен. Лекарь с трудом убедил его, вернее, принудил позволить пустить кровь, после чего он выздоровел.

Здесь мы задержались на двенадцать дней из-за наших больных, и лекарь уговорил меня и еще трех или четырех наших пустить кровь в продолжение стоянки. Это средство, в добавление к лекарствам, которые он нам дал, в значительной степени поддержало наше здоровье в столь тяжелом переходе и жарком климате.

В продолжение всего перехода мы каждую ночь разбивали циновочные палатки, и это было весьма удобно – мы делали это, хотя в большинстве случаев вокруг были деревья для укрытия. Выглядело очень странным, что мы все еще не встречали людей. Главной причиной было то, что, как мы узнали впоследствии, держа путь сначала на запад, а потом на север, мы зашли слишком глубоко внутрь страны, в пустыню, в то время как туземцы живут главным образом у рек, озер и в низинах как к юго-западу, так и к северу.

Встреченные нами на пути речушки были настолько маловодны, что воду в них можно было увидеть разве что в ямках, и то немногим больше, чем в обычной луже. В сущности, они скорее служили признаком того, что в дождливые месяцы реки эти имеют видимое русло. Мы понимали, что нам предстоит непростой путь, но это нас не пугало, поскольку у нас имелись еда и сносное укрытие от ужасной жары, которая была теперь много сильнее, чем когда солнце стояло над нашими головами.

Когда наши товарищи оправились от болезни, мы снова отправились в путь, сделав изрядный запас пищи и воды. Мы несколько отклонились от севера и направились западнее в надежде встретить речку, которая могла бы понести каноэ. Но такую реку мы нашли только после двадцати дней пути, включая восьмидневный отдых. Дело в том, что наши очень ослабели, поэтому мы часто отдыхали, особенно охотно в местах, где находили скот, птицу или еще что-нибудь пригодное в пищу. За эти двадцать дней пути мы продвинулись на четыре градуса к северу, не считая кое-какого меридионального перемещения на запад, и по дороге встречали множество слонов, но главным образом разбросанные в лесистых местах слоновьи клыки – валялись они там и сям, и некоторые были огромными. Но мы искали пищу и обратную дорогу из этих краев. С нашей точки зрения, лучше было встретить доброго жирного оленя и убить его, чтобы прокормиться, чем найти сто тонн клыков. И все же, добравшись до начала водного пути, мы стали подумывать о том, не построить ли большое каноэ, чтобы нагрузить его слоновой костью. Но это было, пока мы ничего не знали о местных реках, о том, как опасны и трудны переходы по ним, и не представляли, какой груз мы собираемся спустить на воду рек, которыми поплывем.

К концу двадцатидневного путешествия, как сказано, на широте в три градуса шестнадцать минут мы открыли в долине, на некотором расстоянии, вполне сносный поток, который, мы полагали, заслуживает названия реки и который шел в направлении на северо-северо-запад, то есть туда, куда нам было нужно. Так как мы сосредоточили все свои помыслы на водном пути, то сочли этот поток подходящим для подобного опыта местом и направились в долину.