Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо Страница 59

На нашем пути оказались несколько деревень, мимо которых мы прошли, не подозревая ничего дурного, но внезапно один из наших негров был опасно ранен стрелой в спину. Это обстоятельство заставило нас немедленно остановиться. И тут же трое наших товарищей, вместе с двумя неграми рассыпавшись по роще, – благо, она была невелика, – нашли негра с луком, но без стрел. Дикарь убежал бы, но наши, найдя его, застрелили в отместку за зло, которое он причинил, и мы лишились возможности взять его в плен. Удайся нам это и отошли мы пленника домой после ласкового с ним обхождения, мы заручились бы благосклонным отношением его земляков.

Пройдя несколько дальше, мы добрались до пяти негритянских хижин, построенных совсем не так, как виденные нами прежде. Возле двери одной из хижин лежало семь слоновьих клыков, точно для продажи. Мужчин не было, но было семь-восемь женщин и около двадцати детей. Мы не применили к ним никакого насилия, а дали каждой по кусочку серебра в виде ромба или птицы, чему женщины донельзя обрадовались и надавали нам много пищи – это было нечто вроде пирожков из растолченных в муку кореньев, испеченных на солнце и очень вкусных.

Мы прошли несколько дальше и разбили лагерь, не сомневаясь в том, что наше хорошее обращение с женщинами принесет свои плоды, когда их мужья вернутся домой. Так и случилось.

На следующее утро женщины и с ними одиннадцать мужчин, пять мальчиков и две взрослые девушки явились в наш лагерь. Женщины кричали, издавая странные визгливые звуки. Они хотели, видимо, вызвать нас, и мы вышли на зов. Тогда две женщины, показав то, что мы дали им вчера, и указывая на стоявшую позади них толпу, стали делать знаки, которые должны были обозначать дружбу. Потом вперед выступили мужчины, вооруженные луками и стрелами. Они положили их наземь, наскребли песка и посыпали себе головы, а затем трижды повернулись, держа руки на макушке. Это, очевидно, должно было обозначать торжественную клятву в дружбе. После этого мы поманили их к себе. Но они сначала послали мальчиков и девушек, чтобы те дали нам еще пирожков и какие-то зеленые съедобные травы. Мы приняли подарки, подняли детей на руки и расцеловали. После этого мужчины подошли и, усевшись на землю, подали нам знак, чтобы мы сделали то же самое. Мы уселись. Они о чем-то говорили друг с другом, но мы их понять не могли. Не смогли мы добиться и того, чтобы они поняли нас: куда мы направляемся и что нам нужно. Поняли они только то, что мы нуждаемся в пище. После этого один из них оглянулся туда, где в полумиле виднелась возвышенность, вскочил, точно испуганный, и бросился к месту, где были сложены луки и стрелы. Схватив лук и две стрелы, он, словно беговая лошадь, понесся в направлении возвышенности. Добравшись туда, он выпустил обе стрелы и с той же быстротой вернулся назад. Мы, видя, что он вернулся с луком, но без стрел, стали допытываться, в чем дело. Туземец, не отвечая, поманил с собой одного из наших негров, и мы приказали ему идти. Туземец отвел его к месту, где лежало животное, похожее на оленя, пронзенное двумя стрелами, но не убитое насмерть, и они принесли его нам. То был подарок, и, надо сказать, подарок весьма желанный, так как оставшиеся у нас запасы были очень скудны. Кстати, эти туземцы ходили совершенно голые.

На следующий день к нам пришли около ста человек, и женщины делали те же нелепые знаки, которые должны были показать их дружеское расположение. Они плясали, всячески проявляли свою радость и под конец оставили нам все, что имели. Мы не могли понять, как мог тот человек в лесу стрелять в одного из наших негров, не попытавшись прежде вступить с нами в сношения, но и представить себе не могли, чтобы здешние жители были настолько просты, добродушны и безобидны.

Отсюда мы двинулись вниз по берегам упомянутой мною речки, возле которой, как я узнал, мы должны были встретить весь негритянский народ. Только заранее мы не могли быть уверенными, насколько дружелюбно они отнесутся к нам.

Река долгое время была непригодной для каноэ, строить которое мы замыслили, и мы шли еще пять дней, пока наши плотники, видя, что поток все увеличивается, не предложили разбить лагерь и начать делать каноэ. Но после того как мы принялись за дело – срубили два или три дерева и потратили пять дней на работу, несколько наших товарищей, прошедших дальше вниз по реке, сообщили, что поток скорее уменьшается, чем увеличивается. Он растекается в песках или иссыхает от солнечного жара, так что река, очевидно, не сможет поднять и самого малого каноэ, какое может быть нам полезно. Мы были вынуждены бросить начатое предприятие и двинуться дальше.

В дальнейшем мы шли три дня на запад, так как местность к северу была необычайно гористой и еще более бесплодной, чем все, что мы видели до сих пор, в то время как к западу мы обнаружили приятную долину между двумя большими горными цепями. Горы имели вид ужасающий, так как на них ничего не росло и они были совершенно белыми от сухого песка. В долине же имелись деревья, трава, животные, годные в пищу, и население.

Мы проходили мимо хижин и видели возле них людей, которые, как только замечали нас, убегали в горы. В конце долины мы вышли в населенную местность, но призадумались, идти ли туда или же свернуть на север, к холмам. И так как цель у нас, по существу, была прежняя – пробраться к реке Нигер, мы склонились к последнему, держа путь по компасу на северо-запад. Так шли мы без передышки еще семь дней.

Мы не старались завязывать сношения или знакомства со здешними обитателями, кроме тех случаев, когда нуждались в них для получения пищи или для того, чтобы получить указание относительно дороги. Так что, хотя мы и заметили, что край этот становится все более многолюдным, особенно слева, то есть к югу, мы придерживались северного направления, идя по-прежнему на запад.

На пути нам попадались различные животные, которых мы убивали и съедали, и это удовлетворяло все наши потребности, хотя мы и не испытывали такой сытости, как тогда, когда выступили впервые. Итак, отклоняясь, чтобы избегать населенных местностей, мы наконец пришли к очень приятному и удобному потоку, недостаточно большому, чтобы называться рекой, но текущему на северо-северо-запад, то есть как раз в выбранном нами направлении.

На противоположной стороне его мы увидели несколько негритянских хижин и растущий в небольшой низине маис, или индийскую пшеницу. Это навело нас на мысль, что обитатели этой местности менее дикие, чем встреченные нами прежде.

Мы двигались вперед целым караваном, когда шедшие впереди наши негры закричали, что увидели белого человека. Мы сначала не очень удивились, решив, что парни попросту ошиблись, и спросили, что они хотят сказать. Один из них подошел ко мне и указал на хижину, расположенную на дальнем склоне холма. Я с удивлением увидел белого человека, совершенно обнаженного. Он возился у двери хижины и нагибался к земле, держа что-то в руке, точно работал над чем-то. Так как он стоял спиной, то нас не заметил.

Я дал неграм знак не шуметь и подождал, пока подойдут еще наши, чтобы проверить, не ошибаюсь ли я. Человек, услышав шум, выпрямился, поглядел на нас и, естественно, пришел в такое же удивление, как и мы. Он вздрогнул, неизвестно только, от испуга или надежды.