Качели - Сергей Кургинян Страница 39

Но предположим, что у кого-то другого есть другой метод, позволяющий преодолеть планку и одновременно установить моральное качество исследуемого… персонажа, феномена…

Предположим, что создатель этого метода считает Путина «Гитлером XXI века». И что? Этот «кто-то» должен тогда разъяснить, что такое «Гитлер XXI века». То есть ответить на вопрос — что такое Гитлер вообще?

А как ответить на этот вопрос? Разве можно на него ответить, не переходя от «who is» к «what is»? «What is Hitler?»

А то сказали вы, что Путин — это Гитлер, и что?

Кто такой для вас Гитлер? Это ненавидимая фигура? Политический негодяй? Ну, так скажите просто, что вы ненавидите Путина за то, что он негодяй. И, сказав подобное, распишитесь в том, что для вас нет никакого «what is», что вы можете еще десять лет толочь воду в ступе «who is», что вы боитесь — да-да, боитесь! — раскрыть феноменальную суть того индивидуума, по отношению к которому взлелеяна ваша ненависть.

Признав это (а куда денешься?), вам придется далее рассказать о критериях вашей — в сущности, почти бытовой — ненависти. Так расскажите, за что вы ненавидите Путина больше, чем других, сопоставимых с ним персонажей! Ельцин из танков посреди Москвы расстрелял законно избранную демократическую власть. Сделал ли Путин что-то подобное? Ельцин держал в тюрьме довольно долго своих политических противников. Конечно, Путин обидел бедного Каспарова. Но он не посадил его в тюрьму на годы. Он посадил Ходорковского. Как кого? Неужели никто не понимает, что это главный вопрос? И что от ответа на него зависит все остальное?

Симпатизанты власти скажут: «Как вора и преступника».

Симпатизанты Ходорковского скажут: «Как политического противника».

Я же настаивал и настаиваю на том, что Ходорковский — жертва непрозрачной элитной игры. Как только вы заносите Ходорковского в эту рубрику («разборка в элите»), то критериальность, согласно которой вы оцениваете случившееся, не может не измениться.

Для начала оказывается, что если это является очередной разборкой в элите, то Ельцин разбирался и покруче. «Мартиролог» весьма обширен. Он включает и отправление в тюрьмы при абсолютной невнятности обвинений, и более суровые наказания. Кто наказанные? «Справедливо пострадавшие воры»? «Жертвы политических репрессий»? Квантришвили — справедливо пострадавший вор? В чем справедливость? Он жертва политических репрессий? Он не политик! Квантришвили — и не вор, и не политик. Он элитный игрок. И жертва непрозрачной элитной игры.

Ходорковский (конечно, не хочу буквальных сравнений с Квантришвили!) — в том же типологическом ряду. И каждый, кто не видит этого, смотрит на мир «широко закрытыми глазами».

А далее выясняется, что нет никакой возможности вменить хоть что-то Путину сколь-нибудь правильным образом, не вменяя то же самое Ельцину. А поскольку пытаются сделать именно это, то вменяемое конструируется на основе крайне эластичных критериев. И что критерии эти делятся на «микро» и «макро».

Насчет «микро» все понятно: «Тот, кто обидел меня и мою референтную группу, — негодяй. Тот, кто с помощью тех же средств обидел враждебную мне группу, — спаситель». Понятно-то понятно, но неинтересно. То есть членам группы ЮКОСа очень интересно. Их конкретным врагам — тоже. А остальным — нет.

А переход к любому «макро» опять выводит на нетранспарентность. Путин плох тем, что обидел некое «макро». Какое? Кто обиженные? Олигархи как таковые? Более широкая макрогруппа (на пример, крупная буржуазия или буржуазия вообще)? Более узкая группа, способная тем не менее быть отрекомендована именно как элитная группа (например, «Семья»)? Ни то, ни другое не проходит. Потому что Ходорковского (или, для вящей парадоксальности, Березовского) Путин обидел, а его коллегу Абрамовича — обласкал. И как тогда раскрывать нетранспарентность хотя бы для выявления обиженных «групп по интересам»?

Что? Задеты не интересы, а ценности? Какие? Какие ценности задел Путин?

Просто сказать, что Путин возвращает в СССР, нельзя.

Во-первых, для кого-то СССР антиценность, а для других — нет. Для меня, например.

Во-вторых, в чем это он возвращает? Я — так в упор не вижу! И не я один!

Сказать, что он задел ценности демократии, тоже нельзя. Потому что Ельцин «отоспался» на этих ценностях — и ни гу-гу. Говорится, что он эти ценности защитил (например, расстреляв демократически избранный российский парламент). А Путин эти же ценности ущемил. Странно эластичные ценности…

Оставаясь в рамках «who is», нельзя ответить ни на один политический вопрос. А значит, пора бы от «who is» переходить к «what is». И ведь известно, как переходить! Для этого и существует наука. А также, между прочим, культура.

Человечество веками (если не тысячелетиями) вырабатывало общие нормы такого ответа! Не конкретные методы, как ваш покорный слуга, а общие нормы!

Ученые спорили о том, с какими коллективными сущностями связаны политики и как эти связи превращают индивидуума (персонаж) в феномен. Постепенно выяснялось, что персонаж в зависимости от эпохи может быть связан и с классом, и с менее масштабными коллективными сущностями (родовыми, общинными и иными). Теория элит дополняла классовую теорию одним образом, теория укладов — другим. Теоретики культуры вносили в ответ на вопрос «what is» свою лепту. Социопсихологи — свою.

Используйте существующий арсенал методов. Создавайте новые. Но не жуйте мякину бессмысленного «who is». Стыдно, бесперспективно.

В начале своей работы я уже предложил читателю некую общую схему, позволяющую превратить персонаж в феномен, используя так называемые многоканальные трансформационные операторы.

Теперь пора зафиксировать, что такое преобразование по существу является одним из возможных методов перехода от «who is» к «what is» (рис. 17).

У кого-то есть другие методы, позволяющие осуществить столь необходимый переход? Пусть предъявит эти методы, опробует их на практике, ознакомит с конкретными результатами. Я буду только искренне аплодировать. И с удовольствием воспользуюсь наработками. Но поскольку всего этого нет, то я могу предложить читателю только имеющееся. То есть свой метод. И с его помощью раскрыть содержание сразу двух взаимосвязанных феноменов, один из которых носит личностный, а другой макросоциальный характер.

Интересующий меня личностный феномен — Путин.

Интересующий меня макросоциальный феномен — «чекизм».

Помимо самих этих двух феноменов, меня интересует связь между ними (Путин и «чекизм», «чекизм» и Путин).

Сперва — о Путине. О том, в чем разница между Путиным как индивидуумом и Путиным как элитным феноменом.

Рис. 17