Качели - Сергей Кургинян Страница 26

Война элитных спецслужбистских кланов — что это? Что это за кланы? Чем обусловлен конфликт между ними? Интересами? Ценностями? Транснациональным контекстом? Как, не понимая устройства ЭТОГО, можно повлиять на происходящее? Это, скажем так, вопрос-максимум.

А вопрос-минимум — как, не понимая устройства ЭТОГО, заниматься политологией, общественными науками? Если ЭТО доминирует надо всем остальным?

По сути, речь идет о тех же вопросах, которые побудили меня заниматься элитой много лет назад. Сумма этих вопросов и представляет собой этику самоопределения. То есть ответ на вопрос о соотношении между ЭТИМ и ТОБОЙ. ТЫ можешь не хотеть быть внутри ЭТОГО. В узком смысле слова, ЭТО может быть ТЕБЕ вовсе не интересно. И даже противно. Но если ЭТО является источником беды, угрожающей тому, что ТЕБЕ предельно дорого, то ТЫ станешь заниматься ЭТИМ. А что делать-то? Самоустраняться на том основании, что ТЫ не внутри ЭТОГО? Относиться к ЭТОМУ по принципу «чума на оба ваших дома»? Петь по поводу ЭТОГО с упоением или тоскою: «Небоскребы, небоскребы… А я маленький такой!»?

Спросят: «Зачем ЭТО исследовать, если на ЭТО нельзя повлиять?»

Отвечаю: «Так не бывает. Если ты можешь ЭТО исследовать адекватно его сути, если ты можешь выявить внутреннюю структуру и динамику ЭТОГО, то ты можешь и повлиять. А можешь и не повлиять. У тебя будет шанс, а как ты им воспользуешься — зависит от очень многого. Но шанс вмешаться обязательно будет. И будет он только тогда, когда ты как следует разберешься. Если отсутствие вмешательства гарантированно порождает беду, а у тебя есть шанс на вмешательство, то, как бы мал ни был этот шанс, ты должен его использовать до конца».

Так я понимаю долженствование. А кто-то может понимать его иначе? Интересно, как?

Ну, ладно… Долженствование… Что дальше?

Дальше сдержанность и скромность, скромность и сдержанность. Иначе все превращается в шутовство самого худшего типа. И, увы, я вижу, как это шутовство начинает заполнять те социальные ниши, которые в любом кризисном обществе (а наше общество именно такое) предназначаются для другого.

Экзистенциальная этика (а именно о ней идет речь) не существует в отрыве от экзистенциальной же философии.

Эта философия основана на понятиях «серьезность» и «ответственность». Это, между прочим, очень непросто. Серьезность предполагает отсутствие мальчишества. И точное понимание своего места в процессе (рис. 12).

Ты — рядовой гражданин, частное лицо. Над тобой — законно избранный национальный лидер. Рядом с ним — его команда (ареопаг). Если ты теряешь дистанцию и, тем более, пытаешься бегать рядом с этим «ареопагом», то ты — этот самый шут. Мальчишка с гонором. Муха, которая хочет сказать: «И мы пахали!»

Ты хочешь противостоять чему-то губительному? Будь серьезен и скромен. Но — коль уж ты полез в такую профессию — БУДЬ серьезен и скромен. БУДЬ!!!

Рис. 12

А что значит быть? При такой-то расстановке, которую ты сам только что описал?

Источник бытийности — в изображенной мною картине. Точна ли она? Если да, то источника нет. Но ведь в целом-то она такова!

Значит, есть какая-то деталь, не учтенная этой картиной. И ее надо учесть, ибо в ней источник бытийности. Что же это за деталь? Политический «Олимп»… Да, он реален и несомненен… Но есть ли что-то над ним? Над этим самым «Олимпом», на который вознесены соответствующие лица…

Как дать ответ? Это ведь совсем непросто и с научной, и с политической точки зрения.

Опыт общения с «олимпийцами» самого разного рода, полученный мною в 80-е и 90-е годы, говорит, что люди этого типа (как в России, так и в мире) крайне болезненно воспринимают любые картины, в которых что-то есть НАД их «Олимпом». Неважно, как называется это «что-то». Хуже всего, если речь идет о какой-то волевой сущности.

Но даже если это не волевая сущность, а что-то другое — все равно неприятно. Потому что ты на «Олимпе», а тут — причем над тобой — еще какие-то непонятные «облака».

«Облака плывут… Облака…»

Куда плывут? Зачем плывут? Почему плывут?

У Галича так вообще как-то все неполиткорректно…

«В милый край плывут, в Колыму…»

«Облака плывут в Абакан…»

А в общем-то, куда бы они ни плыли, все равно неприятно.

Первый и решающий вопрос касается, конечно, «волящей надсущности». Есть ли она в нынешнем мире, такая действительная над-воля? (рис. 13).

Рис. 13

Любой мальчишка, научившийся бойко писать аналитические статьи полуграфоманского уровня, вам распишет эту волю «от и до». Расскажет, как устроена мировая закулиса и что она вытворяет. А любой национальный лидер вам скажет: «Да пошла она подальше, ваша закулиса! Я пашу-пашу — и нет ее вовсе. Всё разруливают очень земные, несовершенные люди».

Поверьте мне, это не наша отечественная проблема. Джордж Буш, Ангела Меркель, Гордон Браун или Николя Саркози так же болезненно воспринимают любые картины, в которых хотя бы косвенно фигурирует какая-то над-воля. Не зря это все называется «конспирология». В этом и впрямь есть и мальчишество, и оскорбительность. И, главное, несерьезность.

Но если сейчас, по прошествии 22 лет, в течение которых я активно соприкасался с политикой, меня спросят: «Существует ли реальное облако над-воли над Олимпом?» — то я скорее отвечу «да». Я буду сомневаться, я буду отвергать линейные схемы — всяких там масонов и прочее. Но я считаю, что проектная воля есть. И что она в какой-то степени управляет миром. Я не берусь указать, в какой степени. И уж точно знаю, что не на 100 процентов. Но что-то такое есть. И без учета этого «что-то» можно долго не ошибаться, а потом один раз ошибиться. И это будет иметь катастрофические последствия.

Но даже если этого нет, то есть еще другое «облако».

Вы можете отрицать проектную волю как фактор формирования реальности. Об этом идут бесконечные споры. Я участвую в них, повторяю, более 20 лет. Я много раз спрашивал, как может не быть этой воли хотя бы в виде воли могущественных транснациональных экономических субъектов? А мне отвечают: «Видели мы, видели, как эти могущества гнутся перед главами государств!»

Ну, что сказать? Что «оба правы»? Что есть другая воля? Что никуда не делись проектные субъекты, которые хотят реализовать ту или иную форму мироустройства? Что они не «скурвились», не разменялись на гедонизм? А мне ответят: «А если разменялись? А если скурвились?»

Короче, это долгое обсуждение. В каком-то смысле оно стало делом моей жизни, и потому я понимаю, насколько оно долгое. И понимаю тех, кто это отрицает.

Но процессы-то отрицать вроде бы совсем невозможно!