Человек без прошлого - Николай Раков Страница 51

— Никто никогда такой штуки пока не видел. Я думаю, все обстоит таким образом. Челнок прилетает на планету. В него загружается два подрывных заряда для перехода. Он возвращается на корабль. Тот идет в точку перехода. Подрывной заряд выстреливается в нужном направлении или устанавливается челноком. Возвращение на корабль. Заряд подрывается. Дверь в нужном месте открывается, и корабль движется в порт назначения. Нужно вернуться. Операция повторяется вновь.

— Что может представлять собой такой заряд?

— Этого я сказать не могу даже приблизительно. Если бы я знал способ сохранения громадной энергии в какой-то конкретной упаковке, я бы стал вторым Эффенаром.

— Ты еще не сказал, что за оружие киммерийцы применяют на планете и каким оружием уничтожен наш корабль?

— Я думаю, оно из той же серии, что и подрывные заряды для перехода. Тот же самый вид сгущенной энергии, только используется по-другому. Способа применения не знаю, — задумчиво излагал Клест. — Скорее всего, какая-то оболочка, состоящая из гравитационных волн планеты, или что-то в этом роде. Невидимое, естественно. Любая металлическая масса типа звездолета уже сама притягивает такой снаряд. Расхода энергии — ноль. Скорее приход. Корабль взорвался. Энергию взрыва уловили — и в карман. Как направляется — неизвестно, но это и не важно. Главное — работает эффективно, в чем мы убедились на собственной шкуре. Если бы ты знал, как мне хочется пошарить в их курятнике. Это же такое гениальное изобретение! Генераторы, работающие на основе гравитации. Один раз запустил — и работают вечно. Федерации бы это не помешало. А что бы мы за это могли потребовать! Мечта… Отдали бы хоть целую планету. И отделались бы еще дешево.

— Не думал, что тебя тянет на императорский престол.

— Скорее, создал бы султанат. Гарем. Наложницы. Рай при жизни.

— Насчет гарема не знаю, но в этом курятнике тебе, я думаю, придется поковыряться.

— Есть мысли на этот счет?

— Есть принцип. Неизвестное для разведчика должно стать известным.

— Кстати, командир, придется прерваться. К тебе гость.

Альбрайт, как и Клест, взглянул через бронеплекс. Перед вездеходом, сложив под себя ноги, сидел с отрешенным лицом ден Сарон.

— Отпустили бедолагу, — с теплотой в голосе произнес механик. — Ну иди, спаситель проклятых душ. Помогай кающемуся.

Дин уже не слышал Руга. Выпрыгнув из вездехода, он подошел к монаху и сел напротив него в той же позе. Посидев несколько минут, положил левую руку на левое плечо старика.

Ден Сарон поднял голову и долго всматривался в глаза десантника.

— Ты знаешь, — проговорил старик, — скорее всего, Сама съели болы. Зачем брокам глупый маленький ребенок. Я виноват в его смерти. Он мертв, а я жив. Это неправильно. Ты должен был дать мне умереть.

— Мы все умрем. У каждого свой срок. Смерть твоего внука наверняка была легкой. В тот период броки еще не отдавали сгонцев болам. Пойдемте в машину, ден Сарон, я думаю, нам есть о чем поговорить.

Когда монах и Альбрайт вошли в боевое отделение, механик уже что-то жевал, довольно улыбаясь.

— Лучше сходи в зал, потренируйся. Нам надо поговорить, — сказал Дин, усаживая монаха в кресло.

Клест хотел было отпустить одну из своих шуточек, но, взглянув на Альбрайта, мгновенно понял, что командир не расположен к обычной пикировке. Он молча взял подаренный Фенчваром пояс и вышел из вездехода.

— Я пришел к тебе вот с какой просьбой, — начал разговор старик. — Я хочу сменить имя.

— Зачем тебе менять имя?

— Я уже умер. Меня убьют. Не простят то, что я сделал. Мне все равно. Жалко жизнь потеряна впустую. Ее остаток я хочу прожить для кого-то.

— У тебя наверняка есть семья, дети. Живи для них.

— Ты ничего не понимаешь. Для них я тоже умер. Я пришел к тебе, чтобы сменить имя. Как тебя зовут?

— Дин Альбрайт.

— Дин Альбрайт, — как бы пробуя имя на вкус, проговорил старик. — Если ты не против, я хочу, чтобы меня называли Дин Альбрайт.

До Дина стало доходить, чего хочет ден Сарон.

— Зачем тебе это? Старость должна отдыхать. Я буду вечно занят. Я воин, куда прикажут, туда и иду. Я могу умереть раньше тебя.

— Ты не разрешаешь мне взять твое имя?

— Я предупреждаю тебя, что мое имя — очень тяжелая ноша.

— Мы разделим эту тяжесть.

— Мне придется уйти с этой планеты.

— Имя и тот, кто его носит, должны быть вместе.

— Ты знаменит на Сгоне. Много твоих учеников с гордостью произносят твое имя. Оно прибавляет им сил. У тебя будут еще ученики. Твое имя еще очень долго будет жить на Сгоне.

— У меня нет имени.

— А если я не соглашусь дать тебе свое имя?

Ден Сарон встал, несколько секунд смотрел на десантника, а потом молча пошел к шлюзу.

— Стой. Что ты собираешься делать?

Стоя у шлюза и не оборачиваясь, ден Сарон тихим голосом, так что Дину пришлось напрячь слух, ответил:

— Мне тяжело без имени. Нет имени, нет человека. Человек без имени — тень. Я уйду.

Альбрайт все понял. Старик решил покончить с собой. Что за планета этот Сгон! Какой-то вертеп из слепцов и идиотов.

У десантника больше не было доводов, способных заставить старика отказаться от его решения.

— Хорошо, я согласен дать тебе свое имя, — проговорил он. — Но тебе придется научиться очень многим вещам.

— Не думай об этом, — сказал, повернувшись к нему лицом, монах.

Дин увидел, что даже морщины на его лице разгладились.

— Что я должен сделать, чтобы дать тебе имя?

— Завтра на рассвете я приду. Мне надо быть чистым.

«Ну вот, — мелькнуло в голове, — придется еще поучаствовать в шаманских ритуалах. Чем все это кончится, знает только великий космос».

Ден Сарон вышел из вездехода. Точнее, его тень. Ден Сарона уже не было. Вышла тень, а тени не имеют имени.

Обдумывая все сказанное, Дин незаметно для себя переключился на предстоящий завтрашний день и не заметил, как прошло больше часа.

Явившийся с тренировки Руг вернул его в действительность сегодняшнего, еще не закончившегося дня.

— Проснись, командир. Тебя ждут новые свершения и Фенчвайр. Генерал приглашает к себе.

— Великий космос, — в который раз за сегодняшний день сказал Альбрайт. — Кончится это когда-нибудь или нет? — И стал подниматься, чтобы идти на выход.

— Кончится, кончится, когда мы уберемся отсюда, — напутствовал его вслед механик.

Вернулся в машину Дин только под вечер, часов через пять. По его состоянию было видно, что он очень устал, и Руг решил немного подбодрить командира.