Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже Страница 31

– Успокойтесь, дорогой Петр, я уверен, что, как только последние важные сражения, которые мы сейчас ведем, будут выиграны, Совет проголосует за увеличение выделяемых вам средств, чтобы вы смогли дать Новому Иерусалиму тот собор, которого он заслуживает.

Я могу заставить Совет проголосовать за все, что мне угодно! Я все еще глава этого проклятого крестового похода! – чуть было не ответил Петр.

– Полагаю, вы со мной связались не ради этого, дорогой Роберт. Надеюсь, вы не хотите сообщить мне, что святилище уже освобождено? Мы абсолютно не готовы к церемонии! И совершенно исключено, чтобы мы отмечали подобное событие в месте, столь… недостойном Господа.

– Нет, не волнуйтесь. Согласно нашим симуляциям, святилище падет завтра после полудня, и прогнозу можно верить. Так что у вас еще есть время должным образом подготовиться к этому событию.

Это вам так кажется!

– На самом деле, – продолжил Роберт, – я вам звоню по другому поводу. Танкред Тарентский снова заставил говорить о себе. Сегодня он позволил себе серьезное неповиновение приказам и увлек за собой в этом бунте несколько подразделений. Думаю, вы согласитесь со мной, что на этот раз его следует примерно наказать. На прошлом заседании совет был к нему милосерден и решил дать ему последний шанс. Очевидно, он им не воспользовался и взялся за старое, причем еще более предосудительным образом. И теперь мы вынуждены передать его военному трибуналу. Предполагаю, что вы разделите эту точку зрения, отец мой.

Все начинается по новой!

Петр поверить не мог. Один раз ему уже пришлось распутывать этот отвратительный клубок политических интриг, что стало для него истинным мучением. Представить только, что все придется проделать снова и опять чувствовать себя канатоходцем над озером, кишащим акулами… От этой мысли у него свело желудок.

– Я… Мне требуется некоторое время, чтобы это обдумать…

– К сожалению, времени у нас практически не осталось, дорогой Петр. Нравится нам это или нет, но для войск Тарент герой. Несмотря на свою преступную недисциплинированность, он обладает редкими боевыми талантами, и люди им восхищаются. Его бунт и передача дела в трибунал рискуют губительно повлиять на моральный дух солдат. Между прочим, хоть он бесчестно не подчинился приказам, но он так же, возможно, спас сотни жизней от последствий… нового промаха Вильнёв-Касеня. Я знаю, что Раймунду де Сен-Жилю ни в коем случае не следовало кооптировать своего шурина на столь значимый пост, но что сделано, то сделано. По всем этим причинам действовать следует быстро и провести суд над Танкредом Тарентским в ближайшие часы, пока основная масса солдат еще на фронте. К тому же Годфруа Бульонский и Боэмунд, которые никогда не упускают случая покрасоваться на поле боя, тоже там. Таким образом, нам предоставляется случай, не вызывая особых волнений, раз и навсегда покончить с этим непокорным субъектом.

Какая тирада! Значит, они разыграют тот же спектакль. Столкнутся те же сферы влияния, и Роберт снова попытается смыть давнее оскорбление и повергнуть старого врага. Претор понял, что сейчас у него появилась возможность вернуть утраченное влияние и вновь утвердить свою власть в крестовом походе. Кстати, именно это он и читал в беспокойном взгляде Роберта. Герцог, конечно же, не сдастся, если Петр снова вступит в борьбу. Однако у него-то законной власти нет. Именно Петр Пустынник является верховным магистратом крестового похода, его Praetor peregrini.

Но эта мысль, мелькнувшая в его мозгу со скоростью молнии, так же быстро и угасла. Петру стали чужды подобные истории. Политические махинации были ему отныне совершенно безразличны. Аристократы больше всего любят рвать друг друга на куски, ну и на здоровье! Он выше этого. Он человек Божий.

– Возможно, я… – начал он, не очень понимая, что хочет сказать.

Наверняка его замешательство не осталось незамеченным, потому что на лице герцога он уловил мимолетную победную улыбку. Как ни странно, этот знак презрения, который прежде вызвал бы вспышку гнева, совершенно не задел Петра. Он вдруг почувствовал, что устал. Им владело единственное желание – заняться своим псевдособором и чтобы все от него отстали.

– Да, вы правы, господин герцог. Поступайте, как считаете нужным.

* * *

По-прежнему удерживаемые мощным магнитным полем на высоте двадцати метров над землей транспортные войсковые баржи поднимались вдоль длинного пандуса, чтобы проникнуть в Новый Иерусалим через южные ворота. К середине дня песчаная буря улеглась достаточно, чтобы солнце снова могло метать свои испепеляющие лучи в город крестоносцев.

Больше половины мест в кабинах остались свободными. Никто не осмелился спросить о количестве убитых, но как минимум триста человек сложили головы в сражении. Горячка боя спала, и теперь в рядах царила тягостная тишина. Ни у кого не лежало сердце ни рассказывать о своих подвигах, ни даже громко шутить, как это часто делают возвращающиеся с фронта солдаты, чтобы убедиться, что они точно живы. Теперь все понимали, что, если бы не приказ об отходе, никто из них не выбрался бы. А главное, воспоминания о злодеяниях, которые они совершали в разгар сражения, оставляли во рту привкус горечи. Осознание того, с какой ошеломляющей легкостью может порваться ваша цивилизованная оболочка, уступив место свирепому звериному обличью, здорово выбивала из равновесия.

Если в этот день массированного наступления на улицах Нового Иерусалима народа почти не было, то на посадочной площадке, напротив, были развернуты солидные силы военной полиции, ожидающие возвращения подразделений под командованием Танкреда Тарентского.

Льето, во время посадочного маневрирования летательного аппарата поглядывавший на землю через иллюминатор кабины, восхищенно присвистнул:

– Они приняли крутые меры. На этот раз ты их действительно допек.

Танкред бросил взгляд наружу и обратился к другу:

– Обещай, что будешь держаться в стороне, Льето. Ничем хорошим эта история не закончится.

Фламандец исподлобья глянул на нормандца.

– Ты предлагаешь мне бросить друга? Ты предлагаешь мне плюнуть на участь брата?

Танкреда захлестнула буря эмоций, к глазам подступили слезы. Следующие часы наверняка будут для него очень мучительными, и подобное проявление настоящей дружбы стало большой поддержкой.

– Я прошу тебя не рисковать из-за меня своим будущим. Никто меня не заставлял принимать такое решение, и я один должен нести за него ответственность.

Когда расположенный в задней части аппарата входной люк баржи открылся и опустился вниз, превратившись в трап, Танкред встал со своего места, не дав Льето времени ответить. Он слишком хорошо знал, что молодой человек так легко не сдастся и не согласится наблюдать сложа руки.

Лейтенант первым покинул челнок и, расправив плечи, решительным шагом спустился по трапу. В голове у него в этот момент было совершенно пусто, и ему казалось, что он действует автоматически. Следом вышли люди из 78-го и пошли за ним, бросая недобрые взгляды на выстроившихся вокруг бойцов военной полиции. Солдаты других подразделений тоже покидали свои баржи и начинали собираться вокруг них.