Истребитель-бомбардировщик МиГ-27 - Виктор Марковский Страница 34

Короткой 40-патронной очередью пушка в десятые доли секунды посылала в цель 16-килограммовый залп. Внизу оставались взрытые очередями в земле траншеи, иссечённые доски построек и смятые «коробочки» зияющих дырами мишеней — БТР и БМП, броню которых снаряды прошивали насквозь. Списанные грузовики и самолёты служили мишенями реже — мощные снаряды просто рвали их в клочья, и тех хватало только на несколько атак.

СППУ-22-01 на МиГ-27 применялись и с «ручным», и с «автоматическим» прицеливанием, но исключительно при фиксированном положении стволов — горизонтальном в линии полёта (подобно встроенной пушке) или наклонённом для «поливного» огня при поражении протяжённых целей типа колонн на дорогах или стоянок. «Следящий» режим с синхронным поворотом пушек башенными агрегатами не использовался из-за отсутствия на борту блоков связи их с прицельным комплексом. Огонь из СППУ открывался нажатием на «общую» боевую кнопку.

При подготовке ГШ-6-30А отмечалось удобство заряжания: если на МиГ-21 и МиГ-23 техникам приходилось лебёдкой опускать лафет с пушкой и патронным ящиком и, стоя под самолётом на коленях, втискивать туда ленту, а на Су-7 и Су-17 протаскивать её через опоясывающие фюзеляж рукава, то на МиГ-27 патронную ленту достаточно было подать в загрузочный люк наверху и направить её в патронный отсек. Впрочем, затащить на верх фюзеляжа ленту весом в четверть тонны само по себе было задачей не из лёгких, и для этого требовался специальный погрузочный лоток с лебёдкой. Чаще обходились куском ленты на 30–40 патронов, достаточных для отработки навыков стрельбы, а укладывали его вручную.

^{МиГ-27Д в полёте над облаками.}

Как известно, продолжением достоинств становятся недостатки. Следствием высочайшего темпа стрельбы была чрезмерная скорость подачи и рывки ленты: случались её порывы, «вело» звеньеотвод и патронный рукав, а сами звенья, прошедшие «мясорубку» пушки, к повторному использованию не годились. В 911-м апиб в апреле 1988 г. менее чем за месяц произошли подряд несколько отказов стрельбы из-за лопнувших звеньев. Узлы пушки, особенно газопороховой привод и блок кинематики, подвергались интенсивным термическим и механическим нагрузкам. Они работали практически на пределе допустимого. Коррозия при этом становилась особенно грозной и развивалась мгновенно, требуя чистить орудие немедленно после стрельбы, всякого полёта и даже каждые 15–20 дней стоянки.

Постоянно давала о себе знать отдача, удары которой, при всей секундности воздействия, ломали планер и «выбивали» оборудование. Ощущались также акустические нагрузки от дульных газов и высокочастотные вибрации, буквально расшатывавшие конструкцию, добавляя усталостных трещин баку-отсеку № 2 и задней стенке бака № 1А, к которой крепилась пушка. Случалось коробление створок передней стойки шасси, грозившее ее заклиниванием. Из-за обрывов цепи питания отказывал топливный насос. Много неприятностей доставляли случаи разрушения звеньеотвода, подававшего отстрелянные звенья обратно в патронный отсек; его направляющие служили частью конструкции фюзеляжа и повреждения требовали сложного ремонта силами заводской бригады. В качестве одной из мер была проведена доработка по снижению скорострельности, ограниченной 4000 выстр./мин.

^{Лётчик у МиГ-27 поздней серии.}

^{МиГ-27К из состава 58-го апиб с пушечными установками СППУ-22-01.}

^{МиГ-27К из 559-го апиб с тремя подвесными баками, Финстервальде, март 1993 г.}

Несмотря на доработки и усиления конструкции, влияние пушки как «фактора риска» приходилось учитывать в эксплуатации. В полках утвердилось мнение: если «лёгкий» залп в 30–40 снарядов переносится машиной без особых последствий, то затяжная очередь продолжительностью 2,5–3 с чревата «хрустом и треском». Помимо прочего, стрельба короткими очередями экономила ресурс орудия, ограниченный 6000 выстрелов. Если же в спешке «пропуск» в очереди делать забывали и стрельба шла до полного израсходования боезапаса, то это вело не только к интенсивному износу стволов (260–300 выстрелов подряд для пушки были предельными и требовали охлаждения оружия), но и могло сказаться на самолётных системах, особенно чувствительных к сотрясениям и вибрациям оборудовании и электронике.

Для техников это нередко оборачивалось ремонтом той или иной сложности, для лётчика — предпосылкой к неприятностям, а то и настоящей аварией. В августе 1980 г. на возвращавшемся с полигона самолёте штурмана 722-го апиб майора Швырёва после стрельбы из пушки деформировались створки передней стойки шасси, и выпустить её не удалось. Лётчику, впервые в ходе эксплуатации МиГ-27, пришлось сажать машину только на два основных колеса. Самолёт после посадки остался практически цел, нивелировка показала, что обошлось без деформаций планера, и вскоре он снова летал.

8 августа 1988 г. в 19-м гв. апиб в ГСВГ после стрельбы на МиГ-27Д лейтенанта М. В. Полуэктова не выпустилась передняя стойка из-за того, что «повело» фюзеляж и заклинило створки. Как отмечалось в донесении, «лётчик обладал высокой морально-политической подготовкой» и смог посадить самолёт на основные колёса, погасил скорость и коснулся носовой частью бетонки с минимальными повреждениями. В 599-м апиб 15 мая 1990 г. произошел сходный случай с более тяжёлыми последствиями: очередью сорвало локализатор с пушки, в него упёрлись створки, стойка не вышла, и МиГ-27К пропахал носом полосу, после чего машину пришлось списать.

От мощной отдачи пушки случались «выбивания» АЗС, отключавшие оборудование, отказывали связь и различные системы. Некоторые из случаев, при всей серьёзности положения, граничили с курьёзом. В 24-й авиадивизии 18 апреля 1988 г. МиГ-27 пришёл на аэродром не только «оглохшим», но и оставшись без ПрНК — пушечная очередь разом «вырубила» всё радиооборудование и гироскопы ИКВ-1. В 16-й ВА 2 сентября 1989 г. залп пушки МиГ-27 привёл к полной потере связи — у радиостанции Р-862 отлетели контакты и потрескались печатные платы. В 23-й ВА в январе 1989 г. стрельбы привели сразу к двум происшествиям: в 58-м апиб разлетевшийся предохранитель вызвал почти полное обесточивание «борта» с отказом управления стабилизатором, закрылками, шасси и МРК, а неделей раньше в соседнем 266-м апиб МиГ-27К вернулся из полёта без откидной части фонаря кабины, сорванной при стрельбе (сами собой раскрылись аварийные замки, отпустив её в «свободный полёт»).

Даже на этом фоне уникальным выглядел случай, произошедший в 24-й дивизии 29 марта 1989 г.: на выходе из пикирования после стрельбы на ноги лётчику свалилась панель приборной доски, крепление которой перебило отдачей. Придерживая рукой висящую на жгутах панель, он все- таки долетел до аэродрома.