Александр II. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский Страница 21

И в Петербург полетели депеши — «королеве явно приятно общество Его Императорского Высочества. Вокруг все говорят: "Они — идеальная пара". Если Великий князь сделает предложение королеве, оно будет принято без колебаний».

Какие это были дни! Как наш вечно влюбленный ждал решения отца!

Виктория записывает в дневник историю краткого романа:

«27 мая 1838 года. Виндзор. Семь пятнадцать. Обед в великолепно украшенной зале Сент-Джордж холла. Великий князь берет меня под руку, и я оказываюсь за столом между ним и принцем голландским Генрихом... Я совершенно влюбилась в Великого князя, он прелестный, он очаровательный молодой человек. Я танцевала с ним кадриль. Потом был вальс, я его пропустила, потом опять кадриль, и снова вальс с ним.. С ним приятно и весело танцевать. Он невероятно сильный, так смело кружит, что я едва поспевала. Мы мчались вихрем! Маленький бал окончился около двух ночи. Никогда прежде я не была так счастлива... До пяти не могла уснуть».

Но все оказалось тщетно. Ему принесли письмо отца.

Папа приказывал. Знакомый голос: «Назад в Дармштадт!» России нужен наследник престола, а не жалкий муж английской королевы. «Нельзя быть молокососом!»

Теперь Николай согласен на Дармштадт. Пусть лучше будет эта сомнительная немецкая принцесса. Только бы убрать его из опасной Англии! Царь знает темперамент сына. Тем более, как написал верный Жуковский, — «принцесса скромна, очаровательна и даже умна».

Увидев цесаревича, Виктория все поняла.

Дневник Виктории: «1 мая 1838 года был наш последний вечер вместе. Лорд Пальмерстон ввел Великого князя, чтобы он попрощался со мной. Мы остались одни... Великий князь взял мою руку и крепко сжал в своей... Сказал по-французски: «У меня нет слов, чтобы выразить все мои чувства». И добавил, как глубоко признателен за прием и надеется еще побывать в Англии... И тут он прижался к моей щеке, поцеловал меня так добро, сердечно, и мы опять пожали друг другу руки. Я ощущала, что прощаюсь с близким родным человеком, я даже немножко, конечно шутя, была влюблена в него. Он такой искренний, такой по-настоящему милый, чарующий, с обаятельной улыбкой и мужественной элегантной внешностью». Этим «шутя влюблена», она как бы освободила себя и от сожалений, и от положения отвергнутой. Она ведь понимала русского царя. Ибо Виктория была прежде всего — великой королевой. Она это докажет своей жизнью.

Хотя, вероятно, тогда она еще ждала, что влюбленный все-таки попытается вести себя, как положено влюбленному. Но что он мог против папа... Да и кто во всей России что-нибудь мог!

На прощанье Александр подарил королеве любимого пса по кличке «Казбек». И она не расставалась с Казбеком до его собачьей смерти.

Из Лондона Александр вернулся в Дармштадт, о котором так быстро успел забыть. Пока он влюблялся, отец поспешил договориться с герцогом — и его дочь, которая так понравилась наследнику, согласилась перейти в православие.

СЧАСТЛИВАЯ СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ

Двор принял невесту настороженно. Был отмечен ее «недостаточный французский». И нос невесты не отличался желаемой правильностью, и рот был слишком тонкий — «со сжатыми губами и без душевной чуткости».

Но Николаю она понравилась — она была так похожа на любимую жену! Так же хрупка, воздушна, с такими же восхитительными золотистыми волосами. Но главное - в ее несколько на выкате лазоревых глазах были знакомые кротость и всепрощение. Правда, порой на ее тонких губах мелькала саркастическая улыбка, которая доказывала, что прощая, она все понимает! У сына должна быть именно такая жена! Николай запретил двору не только обсуждать злые слухи, но даже думать о них. И двор тотчас замолчал. Николай умел править.

В 1841 году в восставшем из пепла Зимнем дворце, в великолепной Большой церкви состоялась их свадьба. После перехода в православие гессен-дармштадская принцесса стала великой княгиней Марией Александровной.

В тот день она была очень хороша — в платье, вышитом серебром и украшенном множеством бриллиантов, на плечах — мантия из пунцового бархата, подбитая белым горностаем, и бриллиантовая диадема на прелестной головке.

Вместе с цесаревной приехал ее любимый брат. Высокий красавец с истинно военной выправкой и этакой военной элегантностью — умением щегольски носить мундир, чем сразу привлек расположение государя. При этом он был кладезь остроумных анекдотов и веселых шуток, что весьма выделяло его среди навсегда испуганного, осторожного двора. Благосклонность государя и назначенное принцу огромное жалование сулили самые радужные надежды. Как вдруг... Интрижка с хорошенькой фрейлиной сестры-цесаревны закончилась «интересным положением» девицы. И принц повел себя как человек чести — он решил жениться на девушке.

Но Николай «не терпел мезальянсов в императорской семье». Он тотчас выслал из России и брата цесаревны, и беременную фрейлину.

С этого времени цесаревна была весьма осторожна в выборе фрейлин. Именно поэтому вскоре фрейлиной цесаревны становится дочь знаменитого поэта Тютчева — Анна Тютчева. Девушка благоразумная, со строгими устоями, и главное — некрасивая.

Так Анна Тютчева стала фрейлиной жены нашего героя — цесаревны Марии Александровны.

Во фрейлинской комнате, такой убогой в сравнении с роскошью дворцовых покоев, с вечной фрейлинской каретой, запряженной с утра (на случай, если понадобится сопровождать цесаревну), 13 лет проживет Анна Тютчева в Зимнем дворце. И все 13 лет она будет писать свою летопись дворцовой жизни. Ее «Воспоминания» и помогут нам увидеть царский двор эпохи Николая и Александра II — эту исчезнувшую русскую Атлантиду.

Расставанье с любимым братом стало большим ударом для цесаревны. Она его трудно пережила, но сделала нужные выводы. Жизнь при русском дворе требовала, как она писала, — «ежедневного героизма».

«Я жила, как волонтер, готовый каждую минуту вскочить по тревоге. Правда, не очень хорошо зная, куда надо бежать и что делать». Но простим ей эту кокетливую фразу. На самом деле, после истории с братом, она отлично поняла, что надо делать и куда бежать... Ибо двор жил только одним — угодить. Понять желания императора и их исполнить. И теперь ее не пугала холодность двора. Ибо Маша (так звал ее Александр) быстро научилась это делать.

Император жил точно по расписанию. Во всем был заведенный им порядок. И «волонтер» отлично исполнял главное — соответствовал этому порядку.

Цесаревна встает рано. Одевает детей, кормит их — ведь уже к 11 утра должна быть в Малой (или Большой) дворцовой церкви.

Ровно в 11 император войдет в церковь. И цесаревна без десяти одиннадцать уже ждет императора. Вокруг нее выстроена вся семья. Недвижен и почтителен наследник. Недвижны и почтительны дети.

Часы бьют 11. Входит император. Начинается служба. Император стоит рядом с хором певчих и подпевает своим красивым голосом. Лицо цесаревны во время службы выражает полную сосредоточенность. И даже самый маленький ее ребенок (ему еще нет трех лет), но и он стоит неподвижно. А главное — молча.