Александр II. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский Страница 22

У императора хороший слух не только на музыку. И не дай бог, какой-нибудь придворной даме или кавалеру шепнуть что-нибудь во время службы. Уже через несколько часов явится чиновник Министерства двора — вручать бумагу с официальным высочайшим выговором.

Николай полюбил сноху. И это было главное. Он считал цесаревну умной, даже иногда советовался с нею. Весь двор тотчас начал считать ее умной. Уже ходят слухи весьма обидные для наследника — будто цесаревна диктует ему решения и управляет им. Но наш герой терпел: в первые годы брака он был влюблен в жену. И она была счастлива с ним — счастливая жена и счастливая мать. А дети — один за другим рождались к восторгу отца и деда.

Шесть сыновей и две дочери родит Мария Александровна. Старшего сына Александр, конечно же, назвал Николай в честь императора. (Также Николаями назовут своих старших детей брат Константин и сестра Маша.)

Старшего из его сыновей, будущего наследника, маленького Николая в романовской семье зовут Никс, как деда. Он невероятно талантлив и... своеволен. Но только ему — своему любимцу дед прощает своеволие. Никс не желает учить французский. Александр в присутствии императора стыдит Никса:

— А как же, Ваше Высочество, собирается беседовать с послами?

— А у меня будет переводчик! — весело отвечает мальчик.

— Браво, мой друг! Но тогда, Ваше Высочество, над вами будет потешаться вся Европа.

— Тогда я пойду на Европу войною, — к восторгу деда ответил Никс. И уже через месяц мальчик блестяще говорил по-французски.

Но началось роковое. Частые роды и ужасающий сырой климат столицы делают свою разрушительную работу. И как уже бывало с немецкими принцессами, сочетание оказывается губительным — у цесаревны развивается легочная болезнь.

И потихоньку эта болезнь начинает пожирать Марию Александровну.

ТАИНСТВЕННЫЙ ЦЕСАРЕВИЧ

Ну а что же наследник? Трудно писать о нем. Легче повторить: «Фигура отца совершенно его заслонила».

Этот умный блестящий молодой человек моментально потускнел, вернувшись в Россию.

Как и положено, наследник — член Государственного совета и Комитета министров. Но никаких особых инициатив не проявляет — просто посещает заседания. Железный папа требует от всех только покорности и исполнительности.

Крепостное право стало диковинкой в Европе. Европа давно избавилась от него. И Николай понимает: надо что-то делать с крепостными крестьянами. Рабский труд непроизводителен, но дело не только в этом. Уже в 1839 году Бенкендорф в отчете Третьего отделения напишет о «пороховом погребе под государством, которым становятся крепостные крестьяне». И глава тайной полиции осторожно ставит опасный вопрос — не следует ли решить проблему сверху, чтобы крестьяне не попытались освободиться снизу?

И Николай образует Секретный комитет по аграрному вопросу. Все, что касается возможных перемен, Николай обычно засекречивает. Общество не должно знать о размышлениях власти.

И наследник, будущий освободитель крестьян, в этом Комитете занимает удивительную позицию: ничего менять не надо — все и так прекрасно.

Что делать, Александр чувствует, что именно это хочет услышать лучший из отцов. Он никогда не забывает — любое мнение, идущее вразрез с отцовским, подавляется беспощадно. И тотчас раздается любимое отцовское — «Молокосос!».

В это время уже подрос его соперник.

ЛИБЕРАЛЫ В СЕМЬЕ РОМАНОВЫХ. «ЭЗОП»

Брат Костя был моложе Александра на целых девять лет. Он низкоросл, некрасив, в отличие от стройных, высоких красавцев в романовской семье. Но при этом умен, зол, саркастичен. И его дядя — великий князь Михаил Николаевич зовет Костю насмешливо — «Эзоп».

Эзоп блестяще образован. Николай не забывал свое небрежное образование.

Он повелел Костю также воспитывать для трона. На случай, если наследник «вдруг выкинет фортель — вздумает умереть».

Это воспитание и блестящие успехи в учебе пробудили неукротимое тщеславие в маленьком Косте. И до царя начали доходить его удивительные рассуждения.

— «Саша рожден до того, как отец стал императором, я — позже. Я — сын императора, а он — великого князя. И потому несправедливо, что Саша — наследник».

Николай жестоко наказал мальчика, не уставая повторять: «Царство, которое разъединилось, падет... Запомни! Это говорит нам Господь. Так и семья...» Костя запомнил.

Костю готовят управлять Морским ведомством. И у него тотчас появляется план. Он помнит: Екатерина Великая назвала его дядю Константином потому, что мечтала — дядя станет императором в отвоеванной у турок Древней Византии. И вот уже мальчик подает отцу план — как с моря захватить Константинополь. Теперь Костя мечтает стать императором Древней Византии!

И опять лучшему из отцов приходится умерять тщеславие маленького Эзопа. Хотя оно так ему нравится!

СЕМЕЙНЫЙ УЧЕНЫЙ

Но пока умный Костя подрастал, главной интеллектуальной силой в большой романовской семье считалась женщина — одна из самых выдающихся женщин николаевской России.

Вюртембергской принцессе Фредерике-Шарлотте-Марии было шестнадцать лет, когда, следуя традиции брать в жены немецких принцесс, Александр I сосватал ее за самого младшего из своих братьев — великого князя Михаила Павловича.

Елена Павловна (так ее звали после принятия православия) была блестяще талантлива. Уже по дороге в Россию она выучила русский язык. Но не просто выучила. В долгом пути любознательная принцесса прочитала на русском все тома «Истории государства Российского», написанной Карамзиным. В Петербурге вчерашняя вюртембергская принцесса стала усердной слушательницей лекций в Петербургском университете. Елена Павловна — частый посетитель Академии наук и Вольного экономического общества. Она изучает православие, вступает в диспуты с русскими богословами. Елена Павловка — единственная в царской семье имеет право спорить (конечно же, очень деликатно) с государем, и тот выслушивает ее, правда, насмешливо. Он зовет ее: «Семейный ученый».

Ее счастливый брак с великим князем Михаилом, их взаимная любовь оставались загадкой для Петербурга.

НАСМЕШНИК СОЛДАФОН

Михаил и государь были неразлучны в детстве. Они оба с гордостью считали себя солдафонами. Вступив на престол, Николай назначил младшего брата командующим гвардией. И Михаил усердно помогал брату превращать опасную гвардию в балет, беспощадно донимал ее смотрами и парадами.

«Он болен общей болезнью Романовых — "военно-строевой лихорадкой"», — сказал о нем современник.

Страстно исполнял Михаил роль беспощадного командира. С вечно насупленными бровями и угрюмым лицом он следил за поведением гвардейцев даже на придворных балах, правда, не пропуская хмурым взором придворных красоток. Как и брат, он весьма неравнодушен к дамам.