Невеста в награду - Наталья Сапункова Страница 69

Винья не знала про лорда Дамира. Она пока ничего не знала, и теперь смотрела требовательно, ожидая пояснений.

А Иларис упала на сундук и разрыдалась. Винья села рядом и принялась гладить её по голове…

Взволнованная баронесса, которая вломилась к Иларис позже, застала её у окна за вышиванием — не самое любимое занятие леди Шалль, но неплохо приводит в порядок и мысли, и чувства.

— Остановите их! — потрибовала баронесса возмущенно, пытаясь схватить Иларис за руки так, что она укололась иглой. — Лорд Бир как будто сошёл с ума, он сейчас убьет его! Убьёт моего мальчика!

И ни одной служанки, как они не вовремя разбежались!

Иларис не без труда справилась с обезумевшей от волнения женщиной, хотя и молодость, и сила были на её стороне. Она усадила баронессу и налила воды с настойкой — в который раз уже за последнее время. Осведомилась:

— И что вы от меня хотите? Чтобы я лично бросилась разнимать двух лордов, которые решили подраться? Это их дело, а не наше с вами.

— Отправьте стражу! Прикажите…

— Вы шутите? Стражу — разнимать лордов? Один другому бросил вызов, правильно? По всем правилам?

— Но вы должны… Пока вы тут хозяйка…

— Петухов в курятнике тоже я должна разнимать? Это их право — подраться. Да успокойтесь же, выпейте ещё немного! — она чуть ли не силой влила в баронессу остатки из стакана.

Подумаешь, петухи! Ей хотелось высказаться резче. Вот как иногда ругаются конюхи — самое то!

— Вы сравниваете благородных господ…

— Я пошутила. Но они оба оскорбятся, если мы вмешаемся.

— Но драться с бастардом? Это недостойно благородного… — тут баронесса кое-что вспомнила и осеклась, и шумно задышала.

А Иларис уже не стала сдерживаться и рассмеялась.

Но забавно ведь? Хотя и тревожно тоже. Пусть бы эти… лорды действительно не поубивали друг друга. Одного из них она согласна не видеть никогда, а вот другому хотела бы кое-что сказать! Комната вдруг закачалась…

Ах, это голова закружилась. Воздух показался очень холодным и свежим. Звуки — резкими. И ветер, он подул, развевая ей волосы…

Какой ветер, они в комнате — окна закрыты, дверь тоже! Никакого ветра.

Вот, всё прошло. Странное ощущение!

— Их благородство — их забота, миледи, — быстро сказала она, потому что баронесса начала к ней присматриваться. — Скажите, это вы перед приездом сюда просветили сына насчет моей особы? В том смысле, что внушили ему свою неприязнь ко мне?

— Что?.. — баронесса удивлённо заморгала. — Я внушила?..

— Ведь не станете отрицать, что я вам не нравлюсь? Или вы не просвещали лорда Дамира Тарини на мой счёт? По-матерински? Даже не пытались?

— Ах, какая разница! Что вы такое говорите! — судя потому, как взгляд тётушки метнулся прочь от Иларис, та поняла, что угадала.

Материнские внушения были, и принесли плоды — несмотря на то, что лорд не жаловал матушку.

— Я отношусь к вам с достаточной любовью, — сказала баронесса. — несмотря на то, что вы не постеснялись отобрать у меня Элину, о которой я уже начала заботиться, пока вы пребывали в Руате. Поручить малышку такой молодой и неопытной женщине! Ну какая из вас почтенная вдова? Я счастлива, что наша дорогая королева прозрела и поняла, что вас нельзя выдавать замуж.

— Правда? А почему? — искренне полюбопытствовала Иларис, поскольку именно такого она ещё не слышала, вот так, в лицо.

Это было что-то новенькое. Хотя кто знает, ведь далеко не всё доходило до её ушей.

— А что вы натворили с этим отбором? Вместо того, чтобы просто выдать замуж нашу дорогую девочку? — продолжала баронесса. — Как почему?! Выдать вас замуж за придворного, и готова королевская любовница! — выпалила она, расслышав вопрос, — как их ещё делают, по-вашему? Король, наверное, хотел бы, но рисковать из-за вас принцессой?..

— Понятно, — Иларис вздохнула. — Вы так проницательны, миледи. И так разговорчивы. На вас и заклятья правдивости тратить не надо.

Кажется, она неосторожно плеснула тётушке излишек настойки, та чересчур успокоилась и расслабилась. Уже не гневалась, не боялась за сына, а разговорилась. Спрашивать ещё что-то — нет, хватит, и так противно.

— Какое заклятье правдивости? — встрепенулась баронесса.

— Я пошутила, не беспокойтесь, — пояснила Иларис. — Откуда у меня такое, помилуйте.

Она выглянула в коридор и передала приказ для лекаря — оказать помощь благородным господам, если потребуется. Да-да, в саду. Решили размяться на мечах. Вот, леди Фанети скажет, где именно.

— Я хочу вышивать, миледи, — заявила она, усаживаясь на прежнее место у окна. — Не мешайте мне больше.

Считала стежки, когда опять зашумел ветер. Закричала в вышине какая-то птица, и ещё раз, ещё. А она услышала её так, словно тоже летала где-то там, с ней рядом. Острые запахи кружили голову. И шорох, шорох со всех сторон. Вокруг всё шевелилось, вздрагивало, мерцало… как будто и она хлебнула непонятного зелья. Но это было приятно!

Вот именно. Эти шорохи, шевеления, дрожи и мерцания, которые она ощущала не кожей, конечно… но как будто кожей. Как почесывания и поглаживания, которых давно хотелось. Как желанные прикосновения мужчины. Как непонятно что! Иларис закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям и постепенно проваливаясь вглубь себя, как в перину.

Она не услышала скрипа потайной двери, и как Конрад вошёл и постоял перед ней, встревоженно разглядывая — как она спит, откинув голову на жесткую спинку стула. Потом сходил запереть дверь на задвижку — а то с какой-нибудь служанки станется влететь без зова и без стука. Убрал с колен Иларис вышивание, увидел на полу выскользнувшую иглу — поднял и воткнул в ткань куда придется. Иларис он осторожно поднял на руки и отнёс на кровать. И она открыла глаза…

Он перевёл дух. Всё хорошо, значит. И почему он демон знает о чём подумал? Привык как-то так, сначала беспокоиться и отбивать удар, а потом, если случится, радоваться, что обошлось…

— Конрад.

— Не пугай меня больше, моя леди. Совсем не выспалась сегодня? — он хмыкнул.

А у неё глаза были такие, что он забеспокоился опять. От них как будто повеяло глубиной, что в монастырском колодце — в том, что ведёт в бездну. Он взял её за руку — сердце часто билось, как у птички.

— Лис? С тобой всё хорошо?

Он впервые назвал её так — и она даже не удивилась. Он гладил её руку, наблюдая, как глубина уходит, глаза становятся обычными.

— Это вы, милорд, — она прикоснулась к полотняной повязке на его руке.

Получил-таки царапину. Лекарь перевязал.

— Это я, — признал он.

А Иларис совсем пришла в себя и её взгляд вдруг изменился. Вот теперь он ему не понравился.