Невеста без места - Наталья Сапункова

Широкие ворота княжьего двора были по позднему времени затворены, так что Велька сразу свернула к неприметной задней калитке, которая всегда открывалась приветливо, без скрипа, и впускала, какой бы ни был час. Но только своих. Надо еще нажать неприметный рычажок, и запор поднимется, и можно войти.

Калитка открылась, и девушка скользнула внутрь. Откуда-то издалека доносились голоса, а тут — тихо, темно. Цепной пес-сторож коротко пролаял и умолк — узнал. Лошади у конюшни привязаны, вроде чужие. Ну, мало ли, приехал кто!

С некоторым раскаянием Велька вспомнила, что отец, князь Велеслав Судиярыч, весьма строго велел ей сидеть в Сини, на бабкином подворье, и все платье цветное у нее загодя нянька забрала. Да только когда Вельку такие мелочи смущали? Она же не Чаяна, которая, не разодевшись, и в окошко носа не покажет. Та-то настоящая княжна, а Велька вроде и нет, даром что тоже князя отцом зовет. Вот и теперь приехала в город с попутным обозом, да еще и одна — видано ли дело! Узнает батюшка — разгневается…

Сердит на нее батюшка-князь, наказал, отправил с глаз долой, а за что — и непонятно толком. Ему, значит, без дела гневаться, а ей в глуши скучать! Впрочем, она ведь не за весельем сюда вернулась, а по делу важному.

Из конюшни высунулся конюх, дядька Грын, поглядел туда-сюда, щурясь, заметил светлую Велькину фигуру:

— Кто тут? Эй!

— Да я, дядька, я…

— Княженка, что ли?! Да откуда ж ты взялась-то, в такой час? А лошадь куда дела?

В конце зимы сам князь подарил младшей дочери дивно красивую золотисто-гнедую кобылу Званку, как раз на пятнадцатилетие, Велька с тех пор только на ней и ездила. Чаяна получила такой подарок двумя годами раньше, только ее лошадка была серой в яблоках.

— В веси ^[1] осталась, — пояснила девушка. — Я ненадолго сюда, мне б только на ярмарке побывать.

— Пешком шла?! — поразился недогадливый конюх.

— Какой пешком, с обозом проходящим. А кто у нас тут? — она показала на чужих лошадей, имея в виду, понятно, их хозяев.

— Так сваты. За княжной, сестрицей твоей.

— Сестру сватают? — ахнула Велька. — И кто же?

Новость была, конечно, знатная. Только ведь, раз такое дело, тем более ей надо дома быть!

— Так из Лесного Края, — пояснил дядька Грын. — Ты бы, княженка, в палатах и поспрашивала, там лучше ответят. Только в заднюю дверь иди.

— Знаю, — буркнула Велька и направилась было к дому, но вдруг остановилась, ойкнув: путь ей преградила незнакомая, внушительных размеров лохматая псина, выступившая откуда-то из тени.

Ну и псина — чудовище! Луна светила ярко, позволила сполна разглядеть и испугаться.

— Это что еще?! — в сердцах воскликнула девушка, пятясь. — Чья такая?

— Так их… гостей, — конюх подошел, потрясая палкой. — Кобель этот, вишь, какой, и медведя небось завалит. Глазищами вон как сверкает. Разводят таких, вишь, в том Лесном Краю.

Никогда не виданный пес глухо зарычал, отчего Вельке стало не по себе. И впрямь, место темное, уединенное, такой зверь с ними двумя управится и не моргнет, чего его палкой дразнить? Злить только.

— Батюшке твоему, князю, уж как понравился зверюга, — сообщил Грын, — может, ему и подарят?

— Вот этого не хватало, — дернула плечом Велька, — страх какой. Обойти, что ли? По задам, за конюшнями.

И только она собралась исполнить задуманное, как пес, тихо рыкнув напоследок, развернулся и побежал прочь.

— Вот умница, — вздохнула девушка. — Хороший. Понял все, — и побежала к дому, избегая смотреть по сторонам.

Задняя дверь впустила ее, не скрипнув, дальше — ступени вниз и короткий коридор, и вот она, кухня. Тихо там было и пусто, как и ожидалось. Это если бы пировал князь-батюшка, гостей угощал, то в кухне и по сей час дым бы стоял коромыслом, да сегодня нельзя пиры на всю ночь закатывать. Купала ^[2] завтра, большой праздник и бессонная ночь, сегодня людям выспаться надобно. И холопа ^[3] последнего самый строгий хозяин в эту ночь работать не заставит, чтобы богов и чуров не гневить. Ну да пока еще час не самый поздний…

Велька только хотела взвару ^[4] себе налить, а пироги свежие всегда найдутся — когда это у них в кухне пирогов не бывало? Конечно, можно подняться к себе в светелку, да первую же чернавку кликнуть, да сказать только — и всего принесут, но ведь и матушке-княгине тут же доложат, и батюшка-князь сразу прознает, что опять его ослушалась нравная младшая дочка. Может, он и так узнает, завтра, когда Велька с делами управится. Так-то ладно, пускай. Тогда можно.

Взвар сегодня варили ягодный, с толикой прошлогодних сушеных яблок, а пироги под льняной холстиной нашлись с мясом и тоже с ягодами. Девушка отхватила себе немалый кус того, что с мясом, — проголодалась за день. А что за ворчание в дверях?

Она обернулась — снова тот пес! Смотрит на нее, облизнулся даже. Ну, нахал!

Страшный с виду, так и что с того? Глаза вон умные какие…

— Пирога хочешь? — спросила Велька. — Вкусный! Погоди, сейчас погляжу, может, и костей тебе найду.

И точно, в большом горшке в печи томилось мясо. Она без раздумий подцепила приличного размера кусок, скорее это было мясо с костью, чем кость с мясом. Примостила мясо на кусок пирога, кивнула псу:

— Пошли, лохматый, угощу на славу. А то еще увидят тебя тут, не обрадуются, вот помяни мое слово.

За такое самоуправство — мясо из горшка таскать — кухарка бы рассердилась, ну да ладно. Все же неплохо быть княжьей дочкой.

Пес, умница такой, послушно пошел следом за Велькой, а когда она присела на крылечко, лег в ногах. Пирог осторожно взял прямо из рук, а мясо она остереглась сразу давать, подождала, пока остынет, — нельзя ведь собакам горячее.

— Ну надо же, ты такой страх лохматый, а я тебя совсем не боюсь, — сообщила она псу, поглаживая его по загривку.

И правда не боялась, хоть руку в пасть засунуть — не укусит, видно же, что ученый, умный.

— Будем дружить? — забавляясь, спросила Велька, и пес в ответ тихо рыкнул, словно согласился.

— Вот и договорились! — обрадовалась она, потрепала зверя по лохматой шее. — А ты чей, интересно мне? Это не твой хозяин мою сестру Чаяну сватать приехал? А кто же он? Эх, жалко, песик, говорить не умеешь. Ладно уж, и без тебя узнаю. А батюшка-князь мне отчего-то не велел дома быть. Ну ладно, не велел, и не буду, схожу завтра с утра на ярмарку и уеду, что я тут не видала? Правда, Купала завтра, так что я бы и осталась, — она грустно вздохнула. — Может, и позволят, как считаешь?