Ветер ночи - Карл Эдвард Вагнер Страница 49

Ионор отступила к столу, на котором обычно резали мясо. Ее рот скривился в презрительной усмешке.

– О чем ты говоришь?

Глубоко вдохнув, Греша продолжила. Ее круглое лицо выражало мрачную решимость.

– Не забывай, я была тут во время родов. Я сидела с тобой, когда от твоих воплей и проклятий разбежалась вся прислуга. Я держала тебя и пробовала успокоить, когда повитухе пришлось воспользоваться ножом, чтобы извлечь на свет Клесст. Даже когда ты проклинала всех богов, я была при тебе. Я тебя жалела.

Никто не верил, что ты выживешь. Семь лет назад это было. Все говорили, что это просто чудо, когда и ребенок, и ты пережили ту ночь. Одна я знала, что за чудо произошло на самом деле.

– Ты старая сумасшедшая, Греша!

– Старая – да, но не сумасшедшая. Ты не должна была выкрикивать такие вещи, а тем более в ночь, когда луна Повелителя Демонов заглядывала в окно. Не очень-то хотелось людям это слушать – потому все и ушли. Честно говоря, я тоже боялась. И после родов, после того, как акушерка сделала все, что могла, когда тебе дали опиум, чтобы ты заснула… я оставила тебя, а про себя решила взять на себя заботу о малышке – ведь ее мама не доживет до рассвета… Ну а потом, когда собаки стали выть и поджимать хвосты от страха, а люди сбились в кучу у костра и молились… когда огонь в камине стал гореть слабым, голубоватым пламенем… я не смогла оставить тебя одну в твой смертный час. Подходя на цыпочках к твоей комнате, я не переставала молиться. Мне было страшно при одной мысли об ужасных звуках, которые доносились со двора… Я остановилась под дверью и услышала твой голос – и еще один голос, который тебе отвечал. Я знала, с кем ты говоришь; знала, что случилось бы со мной, войди я в комнату. Я замерла ни жива ни мертва и от страха не могла даже дрожать. Но слова, что вы оба произносили, врезались в мою память, словно раскаленное железо – в тело. Я стояла под дверью даже после того, как он ушел, – и плакала. А потом увидела тебя спящей, с этой злобной усмешкой на губах, и знала, что утром ты будешь здорова… Но видит Бог, Ионор, я не думала, что ты окажешься такой упрямой.

Клянусь, я бы тебя задушила, если б только могла это предвидеть. Я думала: она полюбит ребенка, как только прижмет его к груди и забудет ужас, стыд и боль. Но ты не прижала ее к себе, не обняла. Ты так и не научилась любить. Одна ненависть живет в тебе… Я знала, отчего ты не хочешь, чтобы я была здесь сегодня ночью, – и поэтому я вернулась. Я не уйду. Я не дам тебе это сделать.

– Вот настырная дура! – Ионор сплюнула. – Если ты осмелишься мне помешать… А что ты собственно можешь сделать?

Греша с воинственным видом скрестила руки на груди.

– Здесь есть солдаты. У капитана Пледдиса полномочия от Лиги. Он не позволит тебе…

Ионор расхохоталась:

– Пледдис – беспощадный охотник за наградами. Его солдаты – просто наемные бандиты. Его не волнует, что я делаю. Ему нужен исключительно Кейн.

– Может, и так. Но я погляжу, что он сам на это скажет.

– Не будь такой идиоткой.

– Может, его заинтересует то, что Кейна в таком случае он тоже не получит.

– Я тебя предупреждаю…

Греша взглянула на исказившееся лицо хозяйки. Сомнений у нее не осталось, страх отступил. Служанка направилась к двери, ведущей в зал. Она слышала приближающиеся тяжелые шаги.

Когда она повернулась спиной к Ионор, та оторвала руку от стола.

Спрятанная в кулаке сталь раскроила Греше череп. Тело служанки сползло на пол, будто куль с мукой.

Даже не взглянув на дело рук своих, Ионор посмотрела на дверь. Она действовала с яростной решимостью, не раздумывая.

Кто-то вошел на кухню. Это оказался Маудерас. Он застыл на пороге как вкопанный. Его мощная фигура заслонила проем. За ним виднелся бар, вокруг которого столпились люди Пледдиса.

– Закрой дверь, – приказала хозяйка. – Запри на ключ.

Маудерас послушно выполнил распоряжение, хоть вид у него был несколько ошарашенный.

– Что случилось?

– Ничего, – ответила Ионор. – Я должна была удержать ее от разговора с Пледдисом.

– Она мертва?

– Думаю, да.

Маудерас облизнул усы и оглядел кухню. Наружные двери были закрыты на замок, хотя люди Пледдиса и караулили во дворе. К счастью, окна в задней части помещения были заколочены наглухо. Никто пока ничего не видел.

– Не понимаю, какое отношение она имеет к Пледдису?

– Не забывай, капитан – человек, облеченный властью, – объяснила Ионор. – Может, он бы не воспользовался своей властью, а может, как раз наоборот. Сейчас нельзя искушать судьбу. Я не хочу играть с ним в кошки-мышки. Мы должны спрятать тело, а если кто-то спросит, скажешь, что она вернулась в деревню.

– Как мы спрячем ее? Она же слишком толстая. Так вот просто ее никуда не затолкать, а люди Пледдиса повсюду. В любую минуту они могут зайти сюда. Они ведь так и не нашли Кейна, и капитан хочет уже разбирать полы, чтобы поискать, где мог укрыться этот разбойник…

– Знаю. Сюда тоже заглядывали дважды. Похоже на то, что Кейн сбежал с постоялого двора, а?

Маудерас утвердительно кивнул.

– Пледдис уже знает как. Сейчас они поедут прочесывать холмы.

Ионор с минуту сосредоточенно размышляла, а потом сказала:

– В таком случае сделаем все старым способом. Вынеси ее тайным проходом и утопи. Тогда наемники наверняка ее не найдут.

Маудерас положил большую ладонь на плечо хозяйки.

– Прошло столько времени с тех пор, как я делал это в последний раз…

– Я уверена, что твоя рука все так же тверда.

– Мы не пользовались этим ходом со времен нападения. Я думал, ты хочешь забыть о давних временах и тайных коридорах.

– Я помню свои слова. Но сегодня я не могу рисковать.

– Как прикажешь, Ионор, – он пожал плечами. Склонившись над неподвижным телом Греши, он приподнял его с холодной отрешенностью человека, которому не впервой это делать. Он выпрямился со стоном; тело Греши безвольно повисло на его широких плечах.

– Старуха весит больше, чем забитая свинья, – выдавил он из себя.

Но Ионор уже не было рядом. Сбежав по лестнице в подвал, она остановилась и ухватилась за перила. Она резко рванула вертикальную перекладину балюстрады, действуя ей словно рычагом. Это и впрямь был рычаг – где-то внизу сработал противовес, и часть каменного пола плавно вошла в стену.

Из образовавшегося темного квадрата вырвался затхлый, влажный воздух, будто дыхание дремлющего чудовища. И действительно, из глубины донесся, словно сдавленный вздох, отдаленный болезненный стон.

Скользкая каменная лестница вела во тьму. Маудерас взял из рук Ионор лампу и, согнувшись под тяжестью трупа, неуклюже посветил вниз. С сомнением он оглядел лестницу.