Феникс поневоле - Екатерина Корнюхина Страница 30

На всякий случай зажмурившись, девушка принялась во всех подробностях вспоминать однажды увиденное и так поразившее ее устройство. Тогда, в Бей–Сагате, Шазаль еще удивилась тому, что человеку в голову может прийти подобное.

И вот, перебирая собственные воспоминания, девушка почувствовала нечто новое. Она вдруг ПОНЯЛА, как сильно отличается та прежняя Абеша от нынешней Шазаль. Та, впервые попав в город, была неприятно поражена количеством людей, высотой каменных домов, всех и всего боялась.

— Интересно, — произнесла девушка себе под нос, — что бы со мной было, если бы мы с Хэргал остались ночевать не у Асумая, а… уже здесь?

Наверное, точно бы сошла с ума.

Купальня между тем уже появилась. Поставив миску с недоеденными пирожками обратно на лавку, Шазаль, пройдя через комнату, с любопытством заглянула в образовавшийся в стене проход. И конечно, увидела точную копию купальни Асумая, даже мягкая ткань для вытирания лежала на полочке.

Шазаль охватил восторг. Приплясывая на месте, она быстренько стащила с себя новую одежду, изрядно запылившуюся после неудачного прыжка с лошади. Неужели она зря боялась? Может, действительно она ко всем этим чудесам еще привыкнет?

Например, научилась же она когда–то жить в одиночку, да еще на новом месте? Сравнение показалось девушке важным. Сейчас она уже не могла в точности припомнить, что именно думала несколько лет назад, после резни, лишившей ее семьи… Но, скорее всего, она была тогда раздавлена горем и непониманием того, как сможет жить дальше.

Уже хорошенько отмывшись и вытирая волосы, Шазаль вспомнила о своем утреннем намерении поговорить с Китарлисом. Правда, теперь ей уже не хотелось убеждать этого человека в том, что он принял ее за кого–то другого. Стоит просто поговорить, спросить о многом… Только как его найти? И найдет ли он время для разговора?..

— Дитя мое, я в любое время рад тебя видеть, — послышалось прямо за спиной Шазаль.

Взвизгнув, она повернулась на месте, пытаясь прикрыться тканью.

— Что такое, дитя мое? — рассмеялся невидимый Китарлис. — Я напугал тебя?

— Нет… — соврала девушка. — А где… ты?

— Я — у себя. Но впредь, если ты захочешь меня видеть, подумай обо мне или позови вслух. Спроси: «Могу я к тебе зайти?» Сейчас я отвечаю: можешь.

— А… как я тебя найду?

— Очень просто. Выходя из своей комнаты, подумай о том, что идешь ко мне. Ну? Я жду.

Шазаль лихорадочно заметалась, отбросила полотенце, принялась натягивать одежду на влажное тело. Кое–как пригладила мокрые волосы и выскочила в комнату, повторяя про себя указания деда.

Деда? Она уже может называть его так?

— Я хочу попасть к Китарлису, — на всякий случай Шазаль проговорила это вслух, берясь за ручку двери.

Шагнув через порог, она очутилась вовсе не в коридоре, а в просторном помещении, наполненном запахом старых книг и ощущением покоя.

По стенам до потолка высились шкафы из темного дерева. Посередине на толстом ковре стояло удобное кресло, перед ним — стол. На нем лежали какие–то рукописи, стояли предметы, о назначении которых Шазаль не могла даже догадываться.

А Китарлис уже шел к ней — легкой походкой, улыбаясь и поблескивая огромными голубыми глазами.

— Ну, как поживает моя красавица? — ласково произнес мужчина, взял Шазаль за руки и покружил на месте, чтобы рассмотреть со всех сторон. Одобрительно кивнул, потом сказал: — Только, душа моя, не надо копировать Хэргал. Я понимаю, что тетушка произвела на тебя неизгладимое впечатление, но у тебя должен быть свой стиль одежды. Каждый раз придумывай что–то свое, договорились?

— Мне… сложно, — призналась девушка.

— Это очень быстро пройдет, — уверенно заявил он и, не отпуская ее руки, повел в глубину помещения, где, оказывается, в маленькой нише стояли удобный диван и маленький столик.

Усадив Шазаль, Китарлис устроился рядом.

— Кстати, хочу тебя сразу предупредить, — произнес он. — Сегодня вечером будет небольшое празднование по поводу вашего возвращения домой. Там, на общей половине. По–моему, Тибор тебя туда уже водил? Имей в виду, дитя мое: будет много народа: вся наша семья и куча посторонних. Поэтому ты должна… Вернее, не так. Я ОЧЕНЬ ТЕБЯ ПРОШУ выглядеть соответствующе. И вести себя тоже… достойно.

— Это как?

— Как? Спокойно, солидно. Так, чтобы ни у кого и мысли не возникло о том, что ты дома — второй день и для тебя здесь все в новинку. Если не сказать — в диковинку.

— Ой… — Шазаль заранее испугалась. — А могу я не пойти?

— Нет… — Китарлис продолжал улыбаться, но тон его стал столь безапелляционным, что у девушки мелькнула мысль: она разговаривает с совершенно другим человеком. Сделав паузу, мужчина продолжил: — Я знаю, что Хэргал навещала тебя утром. Я знаю о том, что она тебе сказала. Я, правда, не уверен в том, что ты все поняла, но тем не менее: вечером ты должна вести себя так, чтобы ни один из тех, кто посмотрит на тебя, не догадался о том, что ты шестнадцать лет провела в какой–то дикой глуши и ничего лучше сухъямы отроду не ела!

— Я постараюсь, — тихо произнесла Шазаль.

В груди у нее возникло холодящее ощущение. Рядом сидел вовсе не тот ласковый, приветливый человек, который встретил ее накануне. Даже голубые глаза теперь мерцали по–другому: жестким, холодным светом.

— Я не оправдала ожиданий? — спросила девушка.

Китарлис усмехнулся:

— Я, собственно, ничего и не ожидал. Вообще, дитя мое, можешь поверить: нет ничего хуже и вреднее ожиданий. Ты воображаешь себе одно, а на самом деле происходит со–овсем другое. Особенно — в отношении людей. Человек сказал тебе два слова, улыбнулся, потому что у него сегодня хорошее настроение, и ты уже думаешь, что он всю жизнь будет тебе улыбаться… Не делай этого, Шазаль. Особенно — в этом доме. Ошибка может дорого тебе обойтись.

— Я уже это поняла, — пробормотала девушка.

— Так вот, — продолжил Китарлис, — я давно отучился ожидать чего–либо. Я рад, что ты вернулась в семью. Вот это для меня по–настоящему важно. И ты изменишься… А твое прошлое, — в глазах его вспыхнули ледяные молнии, и мужчина поспешно опустил веки, — оно вызывает у меня чувство ненависти и бешенства. Не к тебе конкретно, а к самой ситуации. И к тому, кто это устроил. Поэтому будь осторожна, дитя мое. Я не хочу снова потерять свою старшую внучку.

Шазаль кивнула. Слова об осторожности всколыхнули недавние впечатления. И, решившись, она заговорила:

— Меня сегодня пытались убить.

Китарлис поморщился:

— Нет, дитя мое, не выдумывай лишнего. Тибор всего–навсего пытался выяснить, остались ли у тебя интуитивные умения отца. Ну а то, что ты упала… По моему, тебе уже случалось падать и больнее?

— Но… он бы отрубил мне голову?!