Моя душа темнеет - Кирстен Уайт Страница 20

Мальчик наблюдал за действиями Раду, выпрямив спину и наклонив лицо с длинным прямым носом. Его полные губы искривились от боли.

– Мой наставник, – сказал он. – Отец разрешил ему наказывать меня за непослушание.

Раду опустил руку в воду и приложил ладонь к щеке мальчика. Мальчик выглядел ошеломленным. Он смотрел на Ладу выжидательно и властно, как будто приглашая тоже о нем позаботиться. Она скрестила руки на груди и взглянула на него сверху вниз, сморщив свой крючковатый нос.

– Если ты слишком слаб, чтобы терпеть боль, и слишком глуп, чтобы ее избежать, значит, ты заслуживаешь еще большей боли.

Ноздри мальчика раздулись от ярости.

– Кто ты такая?

Лада прислонилась к дереву, сорвала еще один инжир и откусила так много и так неряшливо, как только могла.

– Я – Лада Драгвлия, дочь Валахии.

– Вы должны соблюдать пост.

Она выплюнула сочную кожуру к его ногам и откусила еще.

Он задумчиво нахмурился.

– Я могу сделать так, что вас за это убьют.

Раду задрожал и съежился.

– О! Вставай, Раду. – Лада схватила его за рубаху и потянула вверх. – Он – глупый мальчишка. Если даже наставникам разрешено его бить, маловероятно, чтобы ему подчинялся главный садовник. Скорее всего, он такой же избалованный узник, как и мы. – Она не испытывала к мальчику ни малейшей симпатии. Он напоминал ей ее саму, беспомощную и юную, и это жутко ее раздражало.

Мальчик встал и топнул ногой.

– Я не раб. Это мой город!

Лада презрительно фыркнула.

– А я – королева Византии! – она развернулась и потянула за собой Раду.

– Я вас еще увижу! – крикнул мальчик. Это был не вопрос, а распоряжение.

– Я спалю твой город дотла! – крикнула Лада через плечо. Услышав это, мальчик удивленно рассмеялся. Лада была поражена, заметив, что ее губы ответили первой за несколько недель улыбкой.

***

Лада яростно оттирала кровь от ночной сорочки.

Проклиная свою мать за то, что та родила ее девчонкой.

Проклиная своего отца за то, что он оставил ее здесь.

Проклиная свое тело за то, что оно делало ее такой уязвимой.

Она была так увлечена потоком проклятий, что не услышала, как отворилась дверь.

– Ох! – воскликнула служанка, хрупкая и подвижная, как птичка.

Лада в ужасе подняла на нее глаза. Свидетельство ее женской зрелости было зажато в ее руках, красные пятна как неоспоримое доказательство. Ее засекли. Она представила себя ползущей и рыдающей. Вот что такое быть женой. Вот что ей предстоит.

А теперь эта служанка, эта шпионка, узнала, что она достаточно взрослая, чтобы выйти замуж.

Лада с ревом набросилась на девушку и ударила ее по голове. Служанка упала на пол, закрываясь от пинков и громко крича. Лада не остановилась. Она била, пихала и кусала, выкрикивая непристойности на всех известных ей языках.

Ее пытались оттащить чьи-то руки, а знакомый голос отчаянно умолял прекратить, но она не останавливалась. Она не могла остановиться. Она лишилась последнего клочка своей свободы, и все из-за шпионских глаз служанки.

В конце концов два дворцовых стражника сумели ее оттащить. Раду смотрел на нее в ужасе, как маленький зверек, загнанный в свою норку. Лада не отвечала на его вопросы. Это не имело значения. Ничто больше не имело значения.

***

Лада ожидала наказания, поэтому приглашение присоединиться к женщинам за вечерней трапезой стало для нее неожиданностью. Лысый мужчина с узкими плечами сопроводил ее в секцию дворца, которую она еще ни разу не посещала.

Она вошла в изысканные покои. Увидев ее, две женщины встали. Одна из них была молодой, возможно, всего на несколько лет старше Лады. Ее волосы были украшены ярким синим шарфом, а нижнюю часть лица закрывала вуаль. Большие глаза сияли, в них играла улыбка.

Лада вздрогнула, когда женщина бросилась вперед, но та лишь взяла ее ладони в свои и сжала их.

Она говорила по-турецки.

– Ты, должно быть, Ладислава. Бедное дитя. Проходи, садись. Я – Халиме. А это Мара.

Лада позволила подвести себя к подушкам, разложенным вокруг стола, и стала рассматривать другую женщину. Она сидела с прямой спиной, затянутая в корсет, ее платье с четкой структурой контрастировало с текучими слоями шелка Халиме. Волосы второй женщины были темно-коричневые, аккуратно причесаны и завиты в стиле сербской знати.

– Зачем меня вызвали? – спросила Лада, настолько безучастным тоном, насколько позволяло ее смущение.

– Никто не знает, что с тобой делать, – холодно произнесла Мара и прищурилась. – Когда они поняли, за что ты избила несчастную девочку, мужчины отказались обсуждать эту тему. Нас попросили поговорить с тобой о твоих женских выделениях.

– Ты поняла, что с тобой происходит? – Халиме наклонилась вперед, ее глаза сверкали сочувствием. – Ты, наверное, так перепугалась! Я знала, что у меня вот-вот начнутся месячные, и все равно при виде крови едва не потеряла сознание! А ты одна, и с тобой лишь твой брат. Тебе нужно встречаться с нами, позволить нам обучить тебя и помочь тебе, – она восторженно хлопнула в ладоши. – Будет весело!

Лада напряженно продолжала стоять на одном месте, у стола.

– Мне от вас ничего не нужно.

– О, но у тебя наверняка есть вопросы! Не бойся. Ты нас не смутишь. Мы ведь обе замужем.

– Именно этой участи я стараюсь избежать, – пробормотала Лада.

– Значит, ты глупая, – ответила Мара.

– О, Мара, будь добра! Она не понимает. Это так чудесно – быть женой! Мурад такой внимательный, и о нас заботятся лучше, чем мы могли надеяться. – В голосе Халиме не было ни намека на притворство. Ее слова были такими же честными, как и ее огромные, глупые глаза.

– Вы замужем за Мурадом? – спросила Лада, почувствовав горечь на языке.

– Мы обе, – счастливо улыбнулась Халиме. Лада в ужасе взглянула на Мару.

Улыбка Мары была как жестокая зима по сравнению с яркой весной Халиме.

– Да. Мы обе его жены, наряду с другими женами и многочисленными наложницами.

Лада с отвращением отшатнулась.

– Какая мерзость!

– Если мне не изменяет память, – заметила Мара, – у твоего отца есть еще сын, от любовницы.

Лада не ответила, но выражением своего лица подтвердила слова Мары. О другом Владе никогда не говорили, но Лада знала, что он существует.

Халиме пылко жестикулировала, как будто хотела выдернуть мысли из головы Лады и выровнять их, придав им более приятные формы.

– Так уж здесь заведено. Мужчинам дозволено иметь несколько жен, если они в состоянии их обеспечить. У султана есть традиция держать гарем. Мы все любимы и окружены заботой. Быть женой – огромная честь!