Ингвар и Ольха - Юрий Никитин Страница 15

Во дворе гремели уверенные голоса русов, наглый смех.Особенно громкий и вызывающий после того унижения, когда без оружия провеливечер и ночь в чужом граде. И теперь ходили, с надеждой поводя по сторонамналитыми злобой глазами. Только бы взглянул кто недобро, только бы пикнул,только бы…

Однако древляне забились по щелям. Корчак знал, какомустрашному разгрому подвергают русы захваченные селения, потому загнал самыхсмелых в оружейную, кузню, подвалы, где и запер, а несмелые попрятались сами.

Взгляд Ингвара упал на капище. Не только залитый кровьюдеревянный столбик был темно-зеленым от обсевших навозных мух. Даже назаборчике темнели загустевшие потеки крови. Только теперь он рассмотрел неумеловырезанные на деревяшках вытаращенные, как у лягушек, глаза, широкие рты. Всебыло старательно вымазано кровью. Пахло гадостно, кровь разложилась, а междукамнями копошились белесые трупные черви. Ингвар ощутил тошноту.

– Сжечь!

Павка зябко повел плечами:

– Надо ли? С богами ссориться не с руки. Они нас нетрогают, мы их.

– Этого божка нет среди богов русов и полян. Мы строимединую державу. Там уже достаточно богов. Ты хоть знаешь, что это за урод?

Павка распахнул невинные глаза:

– Это их главный… или почти главный бог!

– Не может быть, – не поверил Ингвар. –Главных я запомнил.

– Клянусь Ингой!

– Кто это?

– Ярило. Бог ярой мужской силы. Ему по весне праздникиучиняют. Через костры в лесу скачут, а потом кто кого сгреб, тот того и… Толькоу полян его лик режут на больших столбах, у кривичей – на досках, а здесьвытесали в том виде, в каком им нужен для их ритуалов.

Ингвар смотрел недоверчиво:

– Откуда ты все вызнал?

Павка скромно опустил глаза:

– Да я ж помню, что я – лазутчик. Всегда на работе,всегда на службе ратной. Если поглядеть, то это тоже ратная… Вы отсыпались, а явсе в работе, в тяжком труде! Словом, слазил к одной. Она рассказала всякое. Ипро это капище. Здесь и она рассталась с невинностью. Я еще проверил на всякийслучай, еще к одной слазутничал. Та тоже перед замужеством принесла этому Ярилесвое девичество. Я решил перепроверить, ты ж сам настаиваешь на перепроверках,на обратном пути забрел к сенным девкам, малость их потешил… ну, и сам чтоб несильно остаться внакладе… они подтвердили, что до меня их поимел этот Ярило в обликеэтого самого, на что ты как на гадюку смотришь. Он у них у всех был первым!

Челюсть Ингвара отвисла.

– Ты не тронулся?

– Я ж говорю, проверил и перепроверил. Ты мне должендоплатить за старания. Я ж ночь не спал, а вы все дрыхли. Понимаешь, перед замужествомкаждую приводят туда. Они раскорячиваются, садятся на этот кол, а волхвыследят! Их собирается как муравьев на дохлого жука… Следят, чтобы и кровь была,и девка наплакалась. Мол, право первой брачной ночи принадлежит только богу!

Ингвар, оскалив зубы, выхватил меч, пустил коня шагом.Примерился, опустил руку, нагнетая кровь для удара. Павка покачал головой:

– Надо ли? Одним богом больше, одним меньше. Правда,меня тоже завидки берут.

Ингвар коротко взмахнул мечом. Послышался сухой треск. Наместе кола остался пенек высотой в два пальца. Мухи, блистая зелеными крыльями,взвились злобно гудящей тучей. Павка отшатнулся, замахал руками. Рожа былахитрая. Уже придумал, как преподнести веселую историю дружинникам на привале.Как воззавидовавший воевода воевал с самим богом! А там и сказители подхватят,кощуну сложат. И будут петь о герое-богоборце.

– Что струсили? – гаркнул Ингвар злобно. –Что это за бог? Разве мы не беремся сделать его работу? Да еще с охоткой?

Дружинники неуверенно посмеивались. Ингвар властно протянулруку, Влад сбегал за факелом, протянул воеводе. Все в молчании смотрели, каквоевода поджигает деревянную оградку капища. Огонь не разгорался долго, наконецробкие язычки пламени пошли лизать сухие колья. Ингвар швырнул факел вовнутрь,прямо на обрубок Ярилиной мощи.

И все-таки древляне сквозь щели в ставнях видели, что русыподавленно затихли. Похоже, Ингвар так раньше не делал. Говорят же, что взахваченном русами Киеве капища полян остались нетронутыми. Более того,захватчики добавляют в храмы и новых богов, когда примучивают то или иноеплемя.

Пламя наконец взметнулось жаркое, слепящее. Все попятились,закрываясь руками от жара. Высохшие на солнце березовые колья полыхали, какгигантская корона на голове великана.

Ингвар с каменным лицом смотрел, как пламя выгрызает колышкииз земли, спарывает коричневую корку, оставляя чадный дым, игривыми огонькамипрыгает по жертвенному камню. Он чувствовал, что переборщил, совершилсвятотатство, не стоило так жестоко, но иначе взорвался бы от злости, какнадуваемая через соломинку жаба. Да, он победил. Полно и сокрушающе! Но этасероглазая змея не обливается слезами, как случилось бы с любой женщиной, немолит о пощаде, не падает на колени. А чего стоит любая победа, если ее непризнает женщина?

В последний раз взметнулись жаркие жалящие искры. Багровыеугольки с треском лопались, раздуваемые ветром. По двору полетели хлопья серогопепла.

Внезапно страшный крик как ножом распорол пространстводвора. Отпихнув доброжелателей, Ясень поднялся, бледный, мокрый, с залитымкровью лицом. Вытаращенные глаза смотрели с ужасом, будто зрел неведомое,лежащее за пределами привычного мира. Затем его лицо исказилось в свирепойгримасе.

– Ярило! Ты удостоил меня зреть… Да, теперь я вижу твоюмощь!

Его подхватывали под руки, он должен шататься от слабости,но Ясень стоял нерушимо, словно врос в землю. Горящие глаза пробежали по толпе,остановились на Ингваре. Свирепая гримаса перешла в гримасу лютой радости.

– Ты!.. Думал унизить бога? Я зрел грядущее!

Ингвар ощутил холодок по всему телу. Ясень словно стал вышеростом, в нем чувствовалось присутствие силы большей, чем человеческая. И раныбудто затянулись, он выглядит сильным, ярым и просветленным, будто из егочерепа сквозь блестящие восторгом глаза смотрит сам славянский бог. Даже голосстал нечеловечески мощным, громадным.

– И что же ты узрел?

Ингвар старался держать голос насмешливым, но тот все равнодрогнул. Хуже того, его замешательство заметили дружинники.

Ясень выкрикнул так, что его услышали даже за городскимиворотами:

– Ты… Широкая поляна… два высоких дерева с разныхсторон пригнуты вершинками к земле… Тебя за ноги, а веревки крепкие…И-и-и-и-ых!!!

Лицо исказилось судорогой восторга. Кулаки сжались, ондергался, рубил веревки, пригибающие вершинки деревьев к земле, задирал голову,видел, как взметываются, унося ввысь привязанного за ноги человека, одну ногу водной вершинке, другую – в другой. Дернулся, подпрыгнул, высунув язык, ловилпадающие сверху струи крови.