Ингвар и Ольха - Юрий Никитин Страница 13

В глазах старого воеводы было сомнение.

– Не попытавшись взять нас?

– Он потеряет половину войска, – отрезалаОльха. – А достанутся горящие развалины. Конечно, это лучше, чемвраждебное племя, но вот так, подъезжая и пугая своим видом, можно добитьсяпокорности иных племен… даже не теряя людей.

Корчак покачал головой:

– Да, киевский князь мягко стелет. Кто-то,устрашившись, поджимает хвост. Сила киевского князя растет. Сила русов, горетьим в вечном огне!

Трое дружинников-русов рассорились из-за заводного коня.Сперва друг с другом, потом заспорили с местным конюхом. Они оставили древлянамдвух охромевших, взамен получили одного. Правда, здорового, но хромота занеделю пройдет. Два за одного – это грабеж. Гостей грабить – последнее дело!

Древляне, и без того раздраженные, заспорили. Некоторыесхватились за ножи, другие явились с кольями. Ольха нахмурилась, поспешнопобежала вниз по ступенькам. Отдавать второго коня – позорно, вроде быустрашились русов, не отдать – неизвестно, чем закончится эта ссора.

Сбежав во двор, почти наткнулась на Ингвара. Воевода, уже вполном доспехе, но с непокрытой головой, сам седлал огромного черного жеребца.Жеребец был такой же масти, как и воевода, даже в движениях, яростно-диковатых,напоминал хозяина.

– Воевода! – вскрикнула она. – Останови этотнелепый спор!

Он оглянулся лениво, в глазах была насмешка. Голос был полоняда:

– Как?

– Когда оставляли коней, как-то договаривались? Назадслово не берут!

Ингвар пожал плечами:

– Рабы не берут. А если кто своему слову хозяин, тосегодня дает, завтра берет обратно.

Она не сразу сообразила, что воевода русов простонасмехается. Ей, выросшей в лесу, в самом деле не тягаться с подлым, изощреннымв коварстве умом захватчиков из-за моря!

– Прекратите! – Она топнула ногой.

Он оглядел ее с головы до ног. Насмешка в его наглых глазахстала явной. С издевкой сказал:

– Не все ли равно тебе, княгиня? В гостях у великогокнязя, я говорю об Олеге Вещем, ты скоро забудешь этот мышиный холмик.

Она похолодела. Глаза Ингвара смеялись, но это был жестокийсмех победителя.

– В гостях…

– Да. Ты едешь с нами.

Она прошептала мертвеющими губами:

– За… чем?

– Великий князь решил укрепить связи с племенами. Гдеберет заложников, где меняет князей, а в твоем случае… пожалуй, лучше всегопривезти в Киев и выдать замуж за верного человека. Родственные чувства у дикихлюдей – великая сила! Дурость – не попользоваться.

Ее рука упала на кинжал на поясе. Во всю мочь вскрикнула:

– Стража! Измена!

И тут же страшный голос киевского воеводы легко прорезалгвалт и крики, как нож прорезает теплое масло:

– Всем стоять! Никому не двигаться! На стенах – товсь!

Она в страхе вскинула голову, будто ее ударили снизу вподбородок. На стенах блестели доспехами дружинники Ингвара. Все целились излуков в собравшихся, как овцы, толпой древлян, а было этих овец столько, чтополовина поляжет сразу. Ольха с болью увидела кровь и свесившиеся тела еестражей со стены. Расслабились, видя уход ненавистных русов, а тут еще ссораиз-за коня, засмотрелись… Значит, и ссора была предусмотрена коварным воеводой!

Раздался треск, грохот. Створки ворот распахнулись, и, топчатела неподвижных стражей, галопом ворвались закованные в доспехи, блещущиежелезом русы. Быстро и умело окружили скучившихся древлян, несколько русовсразу ринулись в княжеский терем. Там послышались крики, хрип, по ступенькамскатился человек с окровавленной головой, потом второй, а третий выбежал, явноот кого-то спасаясь.

Вожак ворвавшихся русов, молодой крепкоплечий парень,подбежал к Ингвару. Ольха с изумлением увидела кудрявую русую бородкуславянина.

– Воевода! Все ворота – наши!

– Молодец, Влад. Действуй дальше.

Влад, вспыхнув от гордости, звонким страшным голосом отдавалприказы, посылал своих людей в конюшню, кузницу, оружейную. Быстро, умело,будто знал, где и как лучше всего схватить древлян за горло. Когда онповернулся, Ольха увидела, как из-под шлема выбиваются густые русые волосы!

На крыльцо с боевым кличем выпрыгнул Ясень. Одной рукой ондержал страшный меч, едва ли короче оглобли, вращал им с легкостью, от негопятились, отпрыгивали. Другой рукой он прикрывался круглым щитом, в который ужесо стуком вонзились три стрелы, а когда пересекал двор, еще две.

Ингвар свирепо оскалил зубы:

– Всем стоять! Он мой.

Влад бросил ему свой меч. Ингвар повелительно вскинул левуюруку, второй дружинник швырнул ему другой. Ингвар хищно повернулся, злой,оскаленный, с двумя мечами.

В толпе древлян затаили дыхание. До них доходили слухи острашных воинах, их зовут оберукими, но это было в кощунах!

Глаза Ясеня заблестели.

– Ты не уйдешь от смерти, проклятый!

– Мы все не уйдем, – ответил Ингвар.

– Не беги, прими бой!

– Кто сказал, что я бегу?

Ясень бросился на него с криком:

– Умри, убийца! Умри, кровавый пес!

– Сколько воплей, – поморщился Ингвар. – Агде же дело?

Меч Ясеня упал с такой силой, что должен был рассечькиевского воеводу пополам. Все ожидали, что воевода уклонится, отступит, но тотлишь вскинул мечи, поймал падающий двуручный меч в перекрестье своих мечей.

Все-таки удар был так страшен, что лезвие остановилось надва пальца от голой головы воеводы. Все еще держа мечи, он сказал громко,могучим голосом, полным ярости:

– Клянусь, и эта клятва нерушима! Если этот уваленьпобьет меня в поединке, то все русы уйдут. Древлянам останутся их вольности!

Ольха задержала дыхание. Крепость уже в руках киевлян,воевода чересчур уверен в себе. Явно какая-то хитрость, успеть бы ее понять и обезвредить.Не станет же в самом деле так рисковать?.. Ясень, несмотря на молодость,заслужил славу сильнейшего бойца. Он свирепеет в битве, бьется люто, но головыне теряет, его страшатся и избегают даже опытные бойцы.

Круг был широк, древляне перемешались с русами. Все жадносмотрели на бой. Сошлись сильнейшие, это знали все, а теперь и видели.

Ингвар хладнокровно отражал страшные удары древлянскогобогатыря, ни на шаг не отступал. Двор наполнился лязгом, грохотом.

Древляне кричали, подбадривали Ясеня. Русы молчали, носледили возбужденно, изредка вскрикивали, толкали друг друга. Ингвар все ещепарировал удары противника, попеременно подставлял то один меч, то другой, ивсе видели, что одинаково владеет обеими руками.