Собачья служба. Истории израильского военного кинолога - Иван Гончаренко Страница 36

Алекс останавливается и совершенно спокойно говорит: «Мне кажется, что я перепутал дорогу». После этих слов он разворачивается и идет в обратном направлении. Мы уныло следуем за ним. Морально это было куда тяжелее, чем физически. Ведь невольно мы уже настроились на хотя бы кратковременный отдых. И буквально прямо из-под носа у нас увели последнюю надежду. Мы идем в обратном направлении, но где гарантия, что Алексу опять не покажется, что мы идем не туда? Именно моральный, а не физический груз давил нас больше всего. Мы абсолютно не знали, сколько раз нам еще предстоит вскакивать по команде «Тревога!» и сонными, бесконечно усталыми выбегать из каравана, а потом двигаться куда-то в ночь.

Наконец закончился и второй марш-бросок. Мы вяло сделали пару раз растяжки, чтобы успокоить натруженные мышцы ног. Алекс и Раве выполняли упражнения вместе с нами.

— Ребята, вы молодцы, — похвалил нас Раве. — Все было исполнено безукоризненно.

Неужели наши муки закончились?! Наученный горьким опытом, кто-то ехидно бросил:

— Ну да. Это же ты скажешь после следующего марш-броска.

На что Раве искренне ответил:

— Ребята! Я вам обещаю, не будет больше никакого марш-броска. Идите спать!

Успокоенные, мы почти мгновенно засыпаем. Крик… нет, не «Тревога!», а «Четыре минуты — крав мага!» прозвучал через пятнадцать минут. Раве не соврал. Марш-бросков больше не было.

Через четыре минуты мы стояли перед входом в спортзал, прикрывая лицо сжатыми кулаками. Все знали, что скидок от Итая не будет, как бы тяжело ни было перед этим. Не дай Бог опоздать или что-то сделать не так и тем самым вызвать гнев мадриха! Огребешь по полной за всех! А становиться козлом отпущения никто не хотел.

Мы зашли в зал, и тут же последовала команда «Повиснуть на перекладинах!», что было мгновенно выполнено.

— Первый, кто упадет, почувствует на себе всю мою злость, — предупредил Итай.

Впрочем, это было и без предупреждения понятно. Ну не любит он проводить уроки крав маги в пять утра. Да-да, было уже пять утра! На ногах мы были почти сутки, не считая коротких перерывов лежания на кровати.

После этих «ободряющих» слов мы посильнее вцепились в перекладины. И все молились. Но это не были праведные молитвы. Все хотели, чтобы первым упал сосед слева или справа. Без разницы кто, лишь бы не я! Тут не до любви к ближнему.

А кряхтенье товарища, который судорожно сжимал перекладину из последних сил, в тот момент для каждого из нас было лучшей музыкой. «Еще немножко — и ты упадешь. Должен упасть! Не я буду первым!»

Первым разжал руки Таль. Это был сильный парень, но все ночные испытания, очевидно, выбили даже его из колеи. И едва его ноги коснулись пола, резко прозвучала команда «Шура!», то есть линия. Все выстроились в линию, радуясь в душе, что это не они первые упали.

Итай посмотрел на Таля, как волк на ягненка, которому деваться уже было некуда.

— А где твоя капа? — вкрадчиво поинтересовался Итай, глядя на носок Таля.

— Она сломалась, — как-то обреченно и вяло ответил наш товарищ. После этой ночи и его падения с перекладины ему казалось, что хуже уже не будет.

Наверное, даже последняя пылинка в этом зале понимала, что парень безбожно врет. И уж конечно, понимал это Итай. Он немного подумал, пошел в комнату, где хранилось наше обмундирование, и возвратился с новой капой в полиэтиленовом пакете.

— А ну-ка изо всех сил наступи на нее, — с этими словами Итай бросил капу на пол.

Таль неуверенно надавил на нее ногой.

— Сильнее!

Таль давит изо всех сил.

— А теперь подними и скажи: она сломалась?

Таль берет капу в руку и угрюмо произносит:

— Нет.

— Брось ее и снова и наступи, — командует Итай. — Попрыгай на ней!

Таль послушно прыгает.

— Ну что, сломалась капа?

И вновь ответ солдата:

— Нет.

Это выглядело так смешно и нелепо, что мы едва сдерживали смех. Все, кроме несчастного Таля.

— Так ты мне врешь, Таль? — наседает Итай.

Таль еще пытается сопротивляться:

— Нет!

Следующие пол-урока крав маги провинившийся военнослужащий восемь раз бегал от одного конца зала в другой, в то время как остальные его товарищи бежали навстречу ему. И обязательно кто-то из нас сталкивался с Талем. Это было на полной скорости, со всей силы. Сколько раз бедолага Таль на этом занятии падал на землю, я не считал, но, поверьте, это было весомое число. Словом, наш товарищ заплатил за всех и стал этаким мучеником местного масштаба. А мы, пока он принимал муки за всех, смогли немного отдохнуть. После этого случая над Талем долго смеялись, вспоминая, как он пытался доказать учителю крав маги, что его резиновая капа сломалась. А так ли это было смешно?

Но все плохое, к счастью, как, впрочем, и все хорошее, когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот урок крав маги. Несмотря на просто оглушающую усталость, все были рады. Я говорил, что у нас в подразделении неделя не считается законченной, пока не прошел урок крав маги? А еще была всего лишь среда, но мы могли уже мысленно напротив крав маги поставить галочку — выполнено!

Алекс и Раве ждали нас с благой вестью: «Ну всё. На этот раз действительно всё. Идите спать». Счастливые, мы рухнули на кровати.

Нет, только не это! Крик «Тревога!» раздался через двадцать минут. И вновь напяливаешь на себя мокрую вонючую форму и бежишь на построение перед караваном. В наших глазах Алекс и Раве отчетливо читали безнадежность и лютую ненависть. Со стороны мы, наверное, были похожи на безмолвных и бесправных рабов, безжалостно эксплуатируемых хозяевами. После паузы Алекс произнес:

— Послушайте. На самом деле сегодня уже все закончилось. Но я сделал этот последний подъем потому, что хотел показать, что, если даже вам кажется, что уже точно ничего не будет, что для продолжения мучений нет никаких предпосылок, это все же может произойти. Вы выдержали эту белую ночь, и помните, что всегда нужно быть готовым ко всему.

Кто-то выкрикнул из строя:

— Откуда нам знать, что ты не обманываешь? Мы уже сколько раз за ночь слышали от тебя, что это все, а потом был подъем по тревоге.

— Если вы еще раз в течение следующих шести часов встанете по тревоге, то я остаюсь на этот шаббат на базе, — последовал ответ.

Мы поверили и пошли спать. Это был, наверное, один из самых глубоких снов в моей жизни. А также первая небоевая белая ночь, когда я практически совершенно не спал. Ее я не забуду никогда, мне кажется, что она длилась намного дольше, чем двенадцать часов. Иногда я спрашиваю себя: а какой сон я упустил из-за этой белой ночи? Ответ, наверное, знают только звезды, которые тогда предательски отвернулись от нас…