Очень странные Щеппы - Сэмюэл Дж. Хэлпин Страница 5

Бабушкин врач, доктор Йеммен, казался приятным мужчиной, но бабушка явно получала удовольствие, притворяясь, что ненавидит его.

– Тильда Хериссон? – позвал доктор Йеммен.

– Да иду я, иду, – отозвалась бабушка, поднимаясь и нащупывая в сумке направление. – Я не глухая. Орать необязательно.

– Сегодня у нас проверка слуха, так что вскоре мы сможем в этом убедиться, не так ли, миссис Хериссон? – улыбнулся врач.

– Что?! – выпалила бабушка.

– Еще я склоняюсь к проверке зрения, – добавил доктор Йеммен, заметив Черчилля. – Потому что я не помню, чтобы перед названием моей клиники было слово «ветеринарная».

– Забавно, – сказала бабушка. – Потому что я также не помню, чтобы где-то там висел знак «Свиньям вход запрещён».

Доктор Йеммен закатил глаза и убрал рецептурный бланк в папку, лежащую на стойке регистрации.

Бабушка подмигнула Поппи.

– Сиди здесь, пока я не вернусь, кнопка. Присматривай за Черчиллем. Я всего на минутку. – Доктор Йеммен поторапливал её войти в кабинет, и она пробормотала напоследок: – Если выйду от него живой.

Черчилль улёгся у ног девочки. Поппи думала полистать какой-нибудь журнал, но мама всегда говорила, что болеющие дети оставляют на них микробы, и если Поппи возьмёт их почитать, то подхватит тиф или холеру и умрёт прежде, чем кто-нибудь успеет произнести «антисептик для рук».

Затем Поппи вспомнила о книжечке у себя в кармане. К её разочарованию, страницы были пусты, не считая крошечных инициалов «М. Г.», вышитых на внутренней стороне обложки. Меркантильная Горилла, возможно? Или Морской Гребешок?

– Скорее всего, это просто дневник, который та леди так и не завела, – пробормотала Поппи.

– Что это? – раздался вдруг незнакомый голос.

Поппи подняла глаза. С другого конца комнаты на неё смотрел мальчик с волосами такого светлого оттенка, какой Поппи видеть ещё не приходилось. У него были яркие зелёные глаза, а кожа бледная, как чашка свежего молока. В руке он держал небольшую, но толстую книгу «Дешифровка криптографии» за авторством доктора Нила Гантара. С шеи мальчика свисала какая-то объемная штука на ремне, в которой Поппи узнала цифровую видеокамеру. Она видела такие только в фильмах девяностых годов. Рядом с этим необычным мальчиком стояла леди с чёрными волосами, ногтями, выкрашенными в чёрный цвет, и с чёрной помадой на губах.

– Свинья в приёмной… – пробормотала леди себе под нос.

– Что «что»? – спросила Поппи.

Мальчик подошёл и сел рядом с ней.

– Это, – сказал он, постучав пальцем по книжке.

– Это… книга.

– Что за книга?

– Я не знаю, – ответила Поппи и перелистнула страницы. – Она пустая.

Она продолжила делать вид, будто читает пустую книжку.

Мальчик вздохнул, после чего взял у неё из рук книжку и тщательно осмотрел. Затем поднёс к самому лицу и снова вздохнул. Поппи неловко улыбнулась женщине, та в ответ саркастически хмыкнула.

«Должно быть, это его мама, – подумала Поппи. – Я не виню её за такой яркий макияж. Я, наверное, тоже захотела бы спрятаться, будь у меня такой сын».

Мальчик понюхал страницы.

– Она не пустая, – сказал он Поппи.

– В каком смысле? Конечно, пустая.

– Нет.

И, к ужасу Поппи, он высунул язык и лизнул страницу.

Поппи выхватила у него книжку и вытерла рукавом. Мама была права. Болеющие дети любят оставлять везде свои микробы. Теперь она наверняка сляжет со скарлатиной ещё до наступления ночи.

– Ты что творишь? – возмутилась она. – Она даже не моя!

– Уксус, – сказал мальчик.

– Уксус? – повторила Поппи.

– Я так и сказал.

– Как тот, который добавляют в салат?

– Попробуй, сама узнаешь его на вкус, – предложил мальчик. – На этих страницах что-то написано уксусом. Чтобы это прочесть, тебе понадобится фен.

– Поппи? – донесся бабушкин голос. – Ты готова? Доктор Йеммен закончил меня мучить, и теперь мы можем пойти по магазинам.

– До следующего раза, миссис Хериссон, – улыбнулся доктор Йеммен.

Он повернулся к мальчику с белыми волосами и указал ему внутрь кабинета. Прежде чем скрыться за дверью, мальчик обернулся к Поппи и сказал:

– Уродский джемпер.

– У тебя есть фен, бабушка? – спросила Поппи, пока они шли по главной улице Пены.

Черчилль на серебристом поводке жизнерадостно трусил впереди.

– Нет, – ответила бабушка, останавливаясь, чтобы перевести дух. – Фены – это пустая трата денег. Если мне нужно быстро высушить волосы, я пользуюсь утюгом. Но так как я стара, у меня осталась всего пара волосинок, поэтому не о чем хлопотать.

Поппи стиснула пальцы, представив себе эту картину. Бабушка всегда считала себя выше правил безопасности. Она неустанно твердила, что никогда не пользовалась напёрстком.

Ветер пронёс мимо них по улице пустую упаковку от сахарного печенья в виде сердечек и с джемом. Руби, подруга Поппи, их обожала и ела каждый день в школе на первой перемене.

Поппи ощутила прикосновение чего-то волнующего и неосязаемого. Она схватила бабушкину руку и прижала к щеке.

– Поппи, дорогая?

Поппи молча стиснула её ладонь.

«Она здесь. Всё хорошо».

Поппи подняла голову. Удивительно, но главная улица Пены совсем не казалась сонной. Вдоль поднимающейся по склону дороги тянулись магазинчики из красного кирпича, разбавляемые сеткой пустых клумб и выцветшими знаками «Продаётся». Перед супермаркетом медленно ржавел большой хлопкопрядильный станок, видимо, поставленный здесь в качестве украшения. А в самом конце улицы находилось место их назначения – магазин тканей мисс Элизы Кринк «Пёстрое переплетение».

Когда они зашли в пахнущее плесенью помещение, откуда-то из глубин донёсся звон колокольчика. Полки магазина занимали катушки позолоченных нитей, пуговицы с камнями, мятый шёлк, изящные вышивки «фитильками», скомканные завитки шантильского кружева и рулоны ватной набивки.

Элиза Кринк шагнула за прилавок с гигантским рулоном неоново-голубой ткани на плече и шипящим утюгом в руке. Полотно было красиво обёрнуто вокруг картонного цилиндра, слегка погнутого на одном конце.

– Да это же моя любимая покупательница, миссис Хериссон! – хрипло воскликнула она.

– Она говорит то же самое каждому Тому, Дику и Гарри, заходящему в эту дверь, – шепнула бабушка Поппи. – Из меня такая же её любимая покупательница, как из неё – курица.