Легенда о трех мартышках - Дарья Донцова Страница 9

Следователь хотел во что бы то ни сталорастормошить Анну, за арестованной вели постоянное наблюдение, к ней в камеруподсадили «утку», подследственную, которая согласилась стучать на подругу понесчастью. Преступница тоже была беременна, звали ее Светлана Барабас. За чтоСвета очутилась за решеткой, осталось для меня тайной, но, учитывая тот факт,что ею занимались сотрудники комитета госбезопасности, Барабас была не обычнойуголовницей.

Две молодые женщины, беременные на последнеммесяце, должны были, по мнению следователей, подружиться. Светлане предстояловыудить из Ани как можно больше информации, а главное, получить ответы наосновные вопросы: где еще не реализованные ценности и кто заказчик? Но расчетне оправдался, Королькова не вступила в контакт с Барабас, Светлана, которой,очевидно, пообещали скостить срок, старалась изо всех сил, но Аня не шла насближение. Рожали женщины одновременно, и на свет появились две девочки. ДочьБарабас умерла, а ребенок Корольковой радовал мать своим здоровым видом.

Даже когда стало ясно, что вместе с младенцемпогибла и Света, Аня не сказала ни слова. Королькова вела себя так, словно онанаходилась в палате одна. Это не было демонстрацией, Аня просто не замечалаБарабас, так человек реагирует на муху. Хотя сравнение не совсем точное,насекомое своим жужжанием способно разозлить, Анечка же воспринимала коллегу понесчастью как пустое место. Кончина Светланы никак не подействовала наКоролькову.

С новорожденной мать не сюсюкала, она молчакормила дочь, не улыбалась, не тетешкала девочку.

Спустя некоторое время Аню перевели впсихиатрическую клинику на принудительное лечение.

Суд над похитителями музейных экспонатов несостоялся. Игорь покончил с собой, формально он умер незапятнанным человеком,Анечку, как сумасшедшую, призвать к ответу было невозможно.

Внучку отдали Афанасии Константиновне. Чтобыизбавить девочку от неприятностей и избежать огласки, дедушка с бабушкойпоменяли квартиру, переезжали они несколько раз и в конце концов очутились вкоммуналке на улице Кирова. Ребенку раздобыли новую метрику, куда вписалимифических Елену Ивановну и Ивана Петровича. Вероятно, эти люди существовали насвете, но они не имели никакого отношения к маленькой Даше.

– Прочитала? – заглянул в комнату СергейПетрович. – Забавно?

– Не совсем подходящее слово, – прошептала я.– Значит, моя память таки сохранила встречу с родной матерью. Та женщина всером халате, в пустой комнате… Меня приводили в психиатрическую клинику!

– Да, – подтвердил Водоносов, – снимок,который я показал в начале нашей встречи, был сделан охраной в тот момент,когда Афанасия с ребенком миновала центральный вход лечебницы.

– Не знала, что в лохматые года былитехнические возможности для видеонаблюдения, – очнулась я.

– Имелись разные возможности, – сказалВодоносов, – но, конечно, они несравнимы с сегодняшними. Это просто фото, а невидеозапись. Преступникам в те годы было проще, камеры в СИЗО прослушивались,но не просматривались.

– Как же бабуля ухитрилась пробраться настрого охраняемую территорию? Зачем потащила внучку в сумасшедший дом? Этопротиворечит всякой логике, Афанасия рассказывала ребенку сказку о родителях-альпинистах,неразумно показывать девочке родную мать, – удивилась я.

Водоносов поднял руки.

– Спокойно. Старуха выполняла условие сделки.

– Какой?

Сергей Петрович сел в кресло.

– «Дети за родителей не отвечают», – такговорили в советские времена. Но на самом деле судьба малыша, чьи мать и отецоказывались за решеткой, да еще в КГБ, была крайне незавидна. Впереди крошкуждали детдом и клеймо «сын убийцы» или «дочь предателя», не важно, какой ярлыкнавешивали на ребенка, главное, что потом он практически не мог получитьвысшего образования, устроиться на престижную работу, поехать за границу иполучить приличную квартиру. Афанасия Константиновна и Михаил Андреевичвеликолепно это понимали, потому и договорились с комитетчиками. Девочкаполучала новые документы и оставалась у деда с бабкой, взамен Афанасиясогласилась навещать невестку, не из любви к Анне, а с целью разузнать, гдеспрятаны ценности. Несмотря на то что врачи официально признали Корольковубезумной, у следователя Панина были сомнения в правильности диагноза. Афанасиярегулярно приходила к невестке, но та никак не реагировала на свекровь. И тогдаПанин велел привести к Ане дочь.

– Бабушка согласилась на такой шаг? –возмутилась я.

– А куда ей было деваться, – пожал плечамиСергей Петрович. – Ты была мала, Афанасия надеялась, что ребенок скоро забудето встрече. Думаю, она очень хотела добиться от Ани откровенности, покажиневестка тайник, бабушку с внучкой оставили бы в покое. Но ничего не вышло,Королькова даже не приблизилась к дочери, не проявила никакого интереса кмалышке. И тогда Панин сдался, оставил Анну в покое, но за Афанасией и Дашейприглядывал до своей смерти.

– За нами следили? – поразилась я.

– Хвост не ходил, и топтун у подъезда немаячил, – улыбнулся Сергей Петрович, – но если бы Афанасия вдруг сделалакрупную покупку, приобрела, например, дачу, машину, нужные люди мигом бы узналио невесть откуда взявшихся у стоматолога деньгах.

Я ринулась в бой:

– Следователь надеялся, что Игорь еще доареста рассказал матери о тайнике? Вы не знали Афанасию Константиновну! Бабушкаотличалась необыкновенной честностью, она была не из тех людей, кто продаеткраденое.

Сергей Петрович пожал плечами:

– Вором может стать любой, исключений нет,вопрос лишь в размере добычи. Один стащит сто рублей, а другой дрогнет толькопри виде миллионов.

– Глупости! – возмутилась я.

Водоносов потер затылок:

– Знаете, в какую сумму оценивается украденноевашими родителями?

– Нет, – сердито ответила я.

– На сегодняшний день примерно в сто миллионовдолларов.

Я уставилась на Сергея Петровича.

– Сколько?!

– Вы не ослышались, – подтвердил Водоносов, –сто миллионов. Баксов.

– Ничего себе!

– Большой куш, – согласился Сергей Петрович. –Кое-кто пойдет на все, чтобы завладеть этими раритетами.

– Ценности небось давно проданы, ониразбрелись по разным музеям и коллекционерам, – пролепетала я.

Водоносов со вкусом чихнул: