Убийство по Шекспиру - Лариса Соболева Страница 8

Сбежав по ступеням со второго этажа в полутемное фойе, Степа задержался у портретов, развешанных по стенам. Вот они — артисты крупным планом. Лица у одних нарочито беззаботные, у других важно-серьезные, у некоторых загробно-фатальные, а у кого и философически умные. Да, на фотографиях, показалось Степе, не суть запечатлена. Очевидно, сидя перед фотообъективом, актеры тоже играли роли, играли тех людей, какими желали бы быть на самом деле. Вон и Клавдия Овчаренко счастливо улыбается, искрится вся, по фотографии не скажешь, что перед тобой заурядная пьяница.

Здесь же, в фойе, на стендах развешаны и снимки сцен из спектаклей. Степа, приблизившись насколько возможно к стендам, внимательно изучал фотографии, пытаясь узнать знакомых артистов. Роли, роли, роли… Это же не настоящие люди, а выдуманные образы. Какие они на самом деле? Тут-то и мелькнула интересная мысль…

— …и нас поодиночке, — услышал Степа обрывок фразы и притаился. Это был женский, довольно высокий голос.

— А что ты предлагаешь? — тихо произнес мужской, басовитый голос. — Опять ее снимать? Бесполезно.

— Я считаю, надо писать, — вновь сказала женщина.

— Куда? Кому? — безысходно вздохнул мужчина. — Уже писали, по инстанциям ходили, жаловались… А!

— Президенту писать надо, — настаивала женщина. — Собрать все факты, документы и отправить. У меня есть отдельная тетрадка, там все номера приказов и их содержание переписаны. Я все продумала. Отправлять надо с нарочным, чтоб письмо бросил в Москве. У нас, я точно знаю, корреспонденция в Москву проверяется прямо на почте, потом письма в высшие инстанции изымаются. А в письме надо написать, что с нами расправляются уже физически. Только нужно убедить всех, чтоб подписали.

— Со всего театра ты не соберешь подписи. Боятся люди.

— Сколько соберем. Не сидеть же сложа руки! Повторяю: нас прикончат.

— Да понимаю… — протянул мужчина, затем помолчал. — У президента без нас забот полно. И ты же не напишешь в письме, что Эпоха мокрушница? Нас привлекут за клевету.

— А я и не собираюсь писать, что она отравила Ушаковых, — возразила женщина. — Но она создала моральный климат в коллективе, способствующий этому. Прости, но совершены убийства, от них не открестишься. Если хочешь знать мое мнение, то Эпоха запросто могла подсыпать яд в бокал.

— Знаешь, Люся, ты того… — басовитый голос поменял окраску, стал вполне нормальным баритоном. — Ее в театре не было.

— Зато ее альфонс был! Не улавливаешь? Он проходил в свой бункер через сцену перед началом спектакля, а потом вышел тем же путем в антракте, кувшин и бокал уже стояли на реквизиторском столе. Ленка Ушакова с ним и с Эпохой на ножах была, Виталька Ушаков хоть и не воспылал страстью к мощам, но в последнее время лебезил. Для нашего альфонса это повод. Или мотив, называй как хочешь. Да он всех пришьет, кто посмеет оторвать от него Эпоху. Ты припомни, где он служил и за что медаль получил! Единожды убивший, убьет и вторично. Вот посмотришь, я окажусь права.

— Не знаю, может, и так… А я давно не пью и не ем на сцене. Брезгую. У Олимпиады мыши в цехе, моя Катя видела не раз. Предупреждала Олимпиаду: сделай санитарную обработку! Нет, ей все некогда.

— И мыши, и тараканы, — согласилась Люся. — Только не мышей надо бояться, ты разве не понял? Вот скандал будет! На весь город и на всю область. Короче, думай, завтра встретимся и обсудим.

— Да не соберешь ты подписи, не надейся…

Голоса перестали слышаться отчетливо, заговорщики удалялись по направлению к сцене. Степа осторожно выглянул из-за щита, стараясь разглядеть фигуры, но не успел, они уже скрылись за овальным поворотом стены. Заречный повторил шепотом:

— Эпоха. Люся. Альфонс. Служба и медаль.

В администраторской вызвал по телефону такси и выбежал на улицу. Яна спала в милицейской машине. Степа наклонился к ней, тихонечко сказал на ухо:

— Карета подана, Янка.

— Это ты? — промямлила сонно она, даже не открыв глаз. — Нашел убийц?

— К прискорбию, я не Эркюль Пуаро. Вставай, Яна.

— Тогда, значит, трупы ожили? — и не думала вставать она.

— Трупы уже в морге, — и Степа коснулся губами носика Яны. — Идем, такси ждет.

Яна тяжело поднялась, опираясь на Степу, пересела в такси, так и не проснувшись полностью. Степа назвал адрес, обнял девушку и всю дорогу думал, что завтрашний поход в бассейн, скорее всего, отменяется. А послезавтра боже упаси отменить поход в гости к родителям Янки. Но и это может произойти, если следователь согласится на его помощь. А если не согласится…

— …он будет полным козлом, — вырвалось вслух.

— Кто будет козлом? — пробормотала Яна.

— Да так, есть один…

Больше она ничего не спрашивала, а продолжила дремать. В дреме и по лестницам шла на седьмой этаж — лифт работает только до одиннадцати, и в комнате раздевалась механически. Степа лишь успел постелить постель, Яна тут же упала со стоном на кровать, укрылась одеялом и затихла. Он еще помылся под душем, выпил холодного чая с печеньем, только потом, стараясь не разбудить Яну, лег. Не спалось. Все же поход в театр оставил неизгладимое впечатление.