Где-то на земле есть рай - Валерия Вербинина

Среда, 10 апреля. 11 часов 27 минут утра

Этого мгновения я не забуду никогда.

Тросы оборвались, и лифт с душераздирающим скрежетом ухнул в шахту, вниз.

Меня и моего спутника отбросило к стене, во всю величину которой только что таинственно мерцало огромное зеркало. Оно жалобно крякнуло, всхлипнуло, и водопад зеркальных осколков окатил нас с головы до ног, но все это было ничто по сравнению с ощущением, что я сама стремительно превращаюсь в какой-то блин, неаккуратно размазанный внутри кабины.

Говорят, будто в последнее мгновение вся жизнь проносится перед глазами, как в слишком быстро перематываемом кинофильме. Но я не успела даже сообразить, что это самое последнее мгновение приближается со скоростью, прямо пропорциональной скорости нашего падения. Завизжали аварийные тормоза, нутро шахты отозвалось протестующим утробным ревом. Кабина грохотала, гремела и стонала. В какой-то момент нам даже показалось, что она не выдержит, но лифт был стальной, сделанный на совесть. Пролетев по инерции еще несколько метров, он завис, напоследок издав звук, похожий на чихание.

Мы повалились на пол. Я тяжело дышала, сердце бешено стучало, отдаваясь в висках. Но — вот потрясающее свойство женской натуры! — первая мысль, мелькнувшая у меня в голове, была вовсе не о том, что только что нам лишь каким-то чудом удалось избежать смерти. Я увидела свой разорванный рукав, вытерла кровь со щеки и подумала, что, наверное, выгляжу в этот момент донельзя скверно.

Шатаясь, я кое-как поднялась с пола. Ноги у меня подкашивались, колени предательски дрожали, и, чтобы не упасть, я схватилась рукой за стенку.

— Ты это… не делай резких движений, — посоветовал мой спутник. В этот миг он выглядел ничуть не лучше меня.

Не отвечая, я подошла к двери и попробовала ее открыть. Бесполезно: похоже, ее заклинило намертво, и я только сломала ноготь. Меж тем мой спутник уже встал на ноги и, страдальчески морщась, отряхивал осколки со своего костюма.

— Ничё не получается, — сказала я. В обычной жизни я говорю «ничего», но вряд ли падение в лифте можно отнести к повседневным событиям. — Похоже, мы застряли между этажами. Надо позвать на помощь.

Я полезла в карман за мобильником, но последнего на месте не оказалось. Похлопав по карманам, я наконец догадалась взглянуть на пол. Телефон лежал именно там, но находился явно в нерабочем состоянии. Я нагнулась, чтобы подобрать его и посмотреть, нельзя ли каким-нибудь образом его оживить, но тут мой спутник бросился на меня и отшвырнул к дальней стенке лифта.

— Ложись! — заорал он, падая на пол и прикрывая голову руками.

Я не успела даже толком возмутиться, когда нас начали обстреливать. «Ра-та-та-та-та! Та-ра-ра!» Стреляли, сволочи, довольно хорошо, надо отдать им должное. Сквозь дверь! Практически в упор! Как будто нам было мало того, что только что мы свалились чуть ли не с тридцатиметровой высоты!

Предусмотрительные, ничего не скажешь, — решили на всякий случай подстраховаться. Бах! Бах! Но тот, кто все видит, сыграл с ними дурную шутку. Ширина лифтовых дверей была не меньше пятнадцати сантиметров, и пули большей частью просто застревали в ней. Изнутри было хорошо видно, как на дверях вспухают крохотные холмики, и в каждом таком холмике была похоронена летящая снаружи смерть. Ах, будь благословен тот, кто построил этот лифт!

«Ра-та-та-та-та!» Однако наши невидимые противники никак не хотят уняться. Несколько пуль все-таки пробили стальную обшивку. Зеркало опять начинает плакать, — от него и так почти ничего не осталось, а благодаря неожиданным стрелкам «почти ничего» очень быстро превращается в просто ничего. Мелкие осколки летят мне прямо в голову. Кабина лифта хрипит и подрагивает, в шахте над нами что-то скрежещет. Ай, ай, больно! Проклятые стрелки не в силах нас достать — мы распластались на полу, можно сказать, слились с ним в экстазе, — но обжигающе горячие после выстрела, потерявшие свою мощь после пролета сквозь обшивку пули так и сыплются на нас. Дверь, до поры до времени спасавшая нас, уже почти вся в сквозных дырах. Господи, сколько же это будет продолжаться?

«И-и-и-яхрррр!»

Все, конец аварийным тормозам. То ли они просто не выдержали, то ли в них угодила шальная пуля, — теперь совершенно неважно. Лифт не удержался, он снова летит в свободном падении, а вместе с ним и мы. Кто-то (кажется, мой спутник) истошно кричит:

— Держи-и-ись!

Зачем? За что? Все бесполезно. Это судьба. Еще я мельком успеваю подумать, что, кажется, я разорвала и второй рукав. Сейчас мы врежемся в землю, и… Впрочем, никакого «и» больше не будет. По крайней мере, для нас.

Грохот, скрежет, стук… Неужели финал?

А ведь все так хорошо начиналось!