Мираж черной пустыни - Барбара Вуд Страница 48
Мираж черной пустыни - Барбара Вуд читать онлайн бесплатно
— Этого не случится.
— Откуда ты знаешь? Эти лицемерные святоши ничего ни хотят понимать. Формалисты! Исчисляют свой успех количеством спасенных душ! Они заявили, что просто лечить и обучать африканцев правилам гигиены и здорового образа жизни — недостаточно, мне еще, оказывается, нужно во время этого проповедовать им Евангелие! Вот они изумились, когда я отказалась клясть бога кикую, и сказала, что слово «Нгай» практически эквивалентно словосочетанию «Боже Всемогущий»!
Джеймс посмотрел на нее. Глаза Грейс блестели, на щеках играл румянец. Светло-каштановые волосы, недавно подстриженные и завитые по последней моде, выглядывали из-под солнцезащитного шлема. Его губы расплылись в улыбке.
— Ты прямо так им и сказала, Грейс?
Она посмотрела на его улыбку и кивнула головой.
— Да, черт побери, — ответила она, смеясь, — и получила от этого огромное удовольствие!
Они оба рассмеялись, и Грейс поразилась тому, насколько легче стало у нее на душе.
— Я рада, что у тебя теперь есть своя лаборатория, Джеймс, — сказала она искренне. — Ты будешь творить здесь чудеса. Возможно, ты даже найдешь бактерию, которую назовут твоим именем.
— Уж не хотелось бы! — Он протянул руку, и Грейс взяла ее. — Кроме того, — добавил он тихим голосом, — я очень надеюсь на тебя, Грейс. Ты должна будешь прийти и научить меня пользоваться всеми этими штуками.
— Если я еще буду здесь.
Когда они вышли из лаборатории и очутились в прохладной темноте молочной, Джеймс сказал:
— Ты будешь здесь, Грейс. Все будет хорошо. У тебя ведь много друзей в Кении.
— Я ненавижу ходить и выпрашивать деньги.
— Ты можешь попросить о помощи Валентина?
— Ни за что. Он будет последним на этой земле человеком, к которому я обращусь с этой просьбой и распишусь в своей беспомощности, иначе мне придется выслушивать монологи на тему «Я же тебе говорил» до конца своей жизни.
— Ты слишком независима, да, Грейс? Предпочитаешь все делать сама. Тебе никто не нужен. По крайней мере, ты хочешь, чтобы люди так думали. Осторожно, здесь вода…
Нога Грейс резко скользнула по мокрому бетону, и она потеряла равновесие. Джеймс подхватил ее. Долю секунды они стояли обнявшись: его руки крепко сжимали ее тело. Затем он отпустил ее, и они снова рассмеялись.
Позднее, когда подруги Люсиль грузили в фургоны поклажу и детей, Джеймс долго стоял на краю подъездной дороги и смотрел вслед Грейс, скачущей на лошади по направлению к Найэри, с привязанным к седлу медицинским саквояжем и поблескивающим в лучах вечернего солнца шлемом.
Он думал о другой вещи, которую планировал показать ей, но не показал, чему сейчас был очень рад. Это была страничка из старого номера «Таймс». Старым он был для остального мира, для Кении же, куда заморские газеты приходили редко, а если и приходили, то с большим опозданием, он был наисвежайшим. Эта газета уже прошла через множество рук тоскующих по Англии людей, и после того, как ее прочтут на Килима Симба, она отправится дальше, к другим ранчо района Наньюки, перейдет через горы Абердере и окажется, в конечном счете, у поселенцев Рифтовой долины. Джеймс вынул из заднего кармана страничку, которую решил оставить себе. То, что он сделал — вырвал страницу и скрепил газету скрепкой, — считалось в Кении настоящим кощунством: у поселенцев существовало неписаное привило: сохранять газету в первозданном виде до тех пор, пока ее не прочтет последний желающий. Но эту страничку, на которой были напечатаны частные объявления, Джеймс был обязан — долгом и честью — спрятать от посторонних глаз.
Все дело было в маленьком объявлении в середине последней колонки. Крошечное сообщение в рамке гласило:
«Джереми Мэннинг,
Ты можешь найти меня в провинции Найэри, Кения, Восточная Африка.
Грейс Тривертон».
Грейс уже давно скрылась из виду, и на землю опустилась мгла, а Джеймс все стоял возле ворот и смотрел на пустынную дорогу.
Валентин рассмеялся и бросил карты на стол. Затем он собрал выигрыш, подошел к ведущей на веранду лестнице и кинул деньги стоящим вдоль дороги рикшам. Вернувшись в бар отеля «Норфолк», где его похлопывали по плечу и поздравляли, Тривертон заказал выпивку для всех, включая шампанское для гостей в обеденной комнате. Сегодняшний вечер после недельного празднования основания новой колонии был его последним вечером в Найроби; завтра они с Роуз отправятся в молчаливую поездку домой.
Роуз сейчас спала в собственном гостиничном номере. Предлогом для отдельного проживания была «астма ее светлости». Широкая улыбка на лице Валентина скрывала боль, невидимую для глаз друзей: боль от того, что горячо любимая жена презирала его, боль, которую не могло заглушить никакое количество алкоголя.
Но он старался изо всех сил. Спиртное лилось рекой, счет увеличивался. Доверие к лорду Тривертону было незыблемым на территории всей Восточной Африки. Его богатству не было предела. К тому же ему нравилось тратить деньги, ему становилось хорошо от этого. Когда он раздавал деньги другим, он чувствовал себя менее важным.
Валентин, несмотря на количество выпитого, держался хорошо. Он никогда не шатался и не падал, не терял самоконтроля, ему никогда не было плохо. С каждым стаканом он становился лишь более веселым и щедрым. Вот почему спустя полчаса, идя по улице к заведению Миранды Вест, Валентин радушно приветствовал прохожих, раздавал рупии чернокожим детям и думал о том, чего бы такого хорошего сделать Миранде.
Все прошедшие месяцы она была ему хорошим другом. Ей первой он рассказал о выкидыше Роуз. Она всегда внимательно слушала его, никогда не делала замечаний, не давала советов и не осуждала. Она вообще говорила мало. Но не только это нравилось ему в Миранде. Во-первых, она никогда ничего у него не просила, как это делали многие другие. Он предложил ей денег на новую мебель для вестибюля своей гостиницы; сказал, что замолвит за нее словечко в конторе по распределению земельных угодий, чтобы она смогла выкупить участок земли, примыкающий к ее гостинице. Миранда отказалась от всего. Эта женщина уверенно стояла на ногах и не бегала к другим с призывами о помощи и в этом очень походила на Грейс. Во-вторых, что очень ему симпатизировало, она никогда не флиртовала с ним, не строила из себя жеманницу, не играла во все эти женские игры. Миранда была честной и прямой; у нее не было времени на то, чтобы строить глазки Валентину, как это делали многие женщины при каждой встрече с ним. Она не горела желанием залезть к нему в постель, он знал это; никогда не ждала от него комплиментов или внимания, которых обычно ждали от него другие женщины. Общаться с ней было приятно, легко и просто, поэтому, перед тем как уехать из Найроби, он решил выразить ей свою признательность и благодарность.
Пустынный вестибюль утопал в полумраке; в закрытой обеденной комнате было темно. Подметавшая лестницу африканка, увидев его, сказала:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии