Западня Данте - Арно Делаланд Страница 45

Он поглядел на разбросанные по столу костяшки и взял одну.

Дубль шесть.

— Лучана… У меня есть к вам предложение. — Его улыбка стала шире. — Не согласитесь ли вы стать моей Домино?

* * *

Двумя днями ранее герцог фон Мааркен с наступлением ночи покинул свой австрийский замок с зубчатыми бойницами. И вот теперь, завернувшись в широкий черный плащ, словно тень, соскользнул с гондолы, доставившей его в Канареджо. Герцог поглядел на луну, исчезающую за облаками. Двое факельщиков освещали ему дорогу. Фон Мааркен молча прошел за ними к зданию, где у него была назначена встреча. Последовал обмен паролем, и двери распахнулись. Герцог вошел по дворец и несколько минут спустя уже расположился у камина с бокалом вина в руке.

Химера сидел напротив.

— Плод созрел, — произнес фон Мааркен. — После Пассаровица [24]Венеция очень уязвима. На какой вы стадии?

— Я следую обговоренному плану.

— Да-да… Я позволил вам развлекаться и действовать в вашей манере, мой друг. Но сомневаюсь в эффективности ваших фантазий. Так ли уж необходимы были эти постановки? Они действительно верят в ваши салонные трюки? Секта сатанистов… Да ни один разумный руководитель не придаст значения столь сомнительному противнику… Сатана и ваши библиотечные шуточки… явный перебор.

— Зря вы так считаете, — хохотнул Химера. — Мы же в Венеции. Все переполошились. Дож и его присные в полной растерянности. Наши приманки сработали, все в прострации и не знают, за что хвататься. И цельность нашего плана им пока не понятна, потому что мы так хотим. Да, я развлекаюсь, это верно. И все попадаются в сети, которые я оставляю по пути. И будут в них копошиться, пока мы не сможем нанести основной удар. И тогда вы возблагодарите Данте и воображение вашего покорного слуги.

— Совершенно итальянское воображение, должен заметить. Вы могли бы писать для театра. А ваше… представление в Местре?

Дьявол снова рассмеялся:

— Вы слышали что-нибудь о Карло Гоцци?

— Ровным счетом ничего.

— Он создал своего рода шуточную литературную академию, объединяющую развеселых молодчиков, увлеченных литературой. Их называют еще «Пустословы». Они провозглашают себя противниками выспренности и якобы придерживаются учения древних, сохраняя «чистоту языка»… Образованные венецианцы, по правде говоря. Каждый год они выбирают своим главой «простофилю дурачину», который бдит за своими подопечными с комической властностью. Они меня и вдохновили. Мои Огненные птицы — самого высокого полета, и мой фарс прошел в лучшем виде. Но будьте уверены: шутка шуткой, но те, кого я завербовал, будут нам верны.

— Увидим, — сказал фон Мааркен, пристально глядя на пламя камина.

— Скоро увидим, да… Венеция падет через несколько часов… И тогда я преподнесу Австрии на серебряном подносе ключ от морей. Самое красивое, самое желанное из сокровищ. А вы… Вас вознаградят как должно, как мы и договаривались. Мое правительство об этом позаботится, поверьте.

Экхарт фон Мааркен машинально стряхнул пылинку с рукава, прищелкнул языком и одним глотком осушил бокал.

* * *

Было уже совсем поздно, когда Виравольта влез на балкон виллы в Санта-Кроче, где остановился Оттавио. Черная шляпа и плащ, маска на лице, перчатки на руках. Пьетро оставил только свою шпагу с золотым эфесом и неизменный цветок в петлице.

Прищурившись, он прикинул расстояние до третьего этажа и, помедлив, рискнул свистнуть, как прежде. Раз, другой… Никакого движения наверху. Неужели Анна уже спит? Свет, однако, не погашен. А если вдруг появится Оттавио, то можно скрыться в тени козырька. Он опять свистнул, затем поглядел по сторонам. Никого. Пора что-то решать.

«Ну же, Анна! Услышь меня!»

Он уже собрался действовать, когда заметил движение. Виравольта поднял глаза и увидел промелькнувший силуэт Анны и контур зачесанных назад светлых волос на фоне окна. Ее лица он различить не мог, но, судя по прижатой к сердцу руке, она догадалась, кто стоит у стены виллы. Молодая женщина коротко вздохнула, затем резко повернулась и ушла с балкона.

Пьетро, воодушевившись, нашел упор покрепче.

Ловкости ему было не занимать. В считанные секунды он добрался до окон первого этажа, а там и второго, пользуясь выступами на стене и перилами балконов. Он замер лишь на мгновение, когда внизу, напевая песенку, прошел ломбардец, за которым вскоре проследовали двое грабителей. Пьетро затаил дыхание. Будет очень некстати, если его обнаружат на стенке распластавшимся, как паук. Сапог соскользнул с маленького выступа, и Виравольта на мгновение испугался. Плащ свисал вниз, а Пьетро, согнув колени, не шевелился, словно желая слиться со стеной, к которой прижимался. Наконец мужчины скрылись. Пьетро посмотрел вверх, подтянулся и лихо перемахнул через перила балкона.

Приземлился он мягко, как кот. Перед ним колыхались прозрачные занавески. Виравольта медленно двинулся вперед. Его сердце билось как бешеное. За занавесками виднелась лежащая фигура.

Пьетро раздвинул легкую ткань.

Она была здесь, на кровати с красным балдахином. И растерянно смотрела на него своими огромными глазами. Раздираемая радостью и страхом, она следила за ним, как затравленная лань. На ней была ночная сорочка бордового цвета из атласа и кружев. Волосы скреплены серебряной заколкой. Оба застыли в неподвижности. Пока наконец Анна не кинулась ему в объятия. Последовавший поцелуй мгновенно смыл все воспоминания о тюрьме, все терзавшие его после выхода из Пьомби сомнения. Это же чудо: вновь сжимать в объятиях ее роскошное тело, ощущать, как прижимаются к нему тяжелые груди, чувствовать ласку ее языка, вдыхать пьянящий аромат. Пьетро недоумевал, почему не помчался к ней сразу по выходу из тюрьмы, почему не кинулся ее искать, забыв обо всем остальном? Внезапно все опасности словно перестали существовать. И в то же время он всегда знал, что вновь обретет ее, и это свершившееся чудо наполняло его счастьем. Он любил Анну. Теперь Пьетро в этом не сомневался. Когда она наконец оторвалась от него, то лишь затем, чтобы уставиться сверкающим взором в его глаза.

— Друг мой, вы сумасшедший! Это же сумасшествие — прийти ко мне!

Пьетро заметил выглядывающий из-под подушки — наивный тайничок! — цветок черной орхидеи.

— Ландретто дал вам знать, что я здесь, верно? — прижавшись лбом к его плечу выдохнула Анна.

— Анна! Я не мог потерять вас, я… Я думал о вас каждую минуту. Когда сидел за решеткой… боялся, что вынужден буду забыть вас. Я…

— О, вам следовало это сделать! Следовало!

Пьетро все бы отдал, чтобы тут же воспользоваться подарком, дарованным ему судьбой. Анна Сантамария здесь, в его объятиях. Она всхлипывала от счастья и ужаса одновременно. Ему хотелось взять ее на руки, уложить в постель и забыться в ее объятиях прямо сейчас, этой ночью. Или схватить в охапку и выкрасть, увезти далеко-далеко отсюда, осуществив мечту, которая утешала его в худшие мгновения жизни… Но он отлично понимал, что находится сейчас на враждебной территории.