Список приговоренных - Алексей Макеев

Вечерней порой, войдя в холостяцки аскетичную квартиру Станислава Крячко – оперуполномоченного главка угрозыска МВД, да еще и полковника в придачу, его старый друг и коллега – тоже полковник, старший оперуполномоченный той же «конторы» Лев Гуров, – критически обвел взглядом приятеля и, поздоровавшись, поинтересовался:

– Ну, и долго ты собираешься сачковать?

Хозяин квартиры, одетый в светлую хлопковую рубашку с коротким рукавом и синие «треники» с белыми лампасами, меланхолично ответив на приветствие, указал гостю на кресло.

– Да вот, завтра и выйду, – пообещал он. – Больничный закрывают, так что формально я уже здоров. Сегодня ездил к хирургу. Он сказал, что осложнений не будет. Кстати, а что там эти поганцы? Их там, часом, не выпустили?

– Кто ж их выпустит, если Петро взял этот случай под личный контроль и сделает люля-кебаб из всякого, кто только попытается вякнуть насчет залога? – снисходительно улыбнулся Гуров. – Сидят как миленькие! А наш майор Артюхин – ты не гляди, что он с виду снулый – уже накопал по этим бездельникам и неуплату налогов, и мошенничество в особо крупных размерах. Так что, в любом случае, медом им жизнь не покажется.

…Чуть больше недели назад Станиславу пришлось жестко подуэлировать на кулаках с тремя чрезмерно озабоченными «чичероне», которые излишне настойчиво пытались затащить в свой «сарай на колесах» стройную длинноволосую очаровашку. Случилось это вблизи пересечения улиц Солнечной и Пармской, часу в двенадцатом ночи, когда Крячко возвращался домой на своем ретро-«Мерседесе». Вопиющее безобразие, открыто и нагло творящееся в свете уличных фонарей, он увидел на корпоративной автопарковке большого универсама. Будучи завзятым донжуаном и женолюбом, которому отвратно проявление какого бы то ни было насилия по отношению к женщине, Стас немедленно ударил по тормозам и спешно десантировался из кабины.

Двое крепких мужиков средних лет, один из которых габаритами и физиономией напоминал исполнителя роли Терминатора, а другой – южанина, очень похожего на киношного Мимино, тащили за руки к раскрытой настежь дверце крупногабаритной «Тойоты» отчаянно упирающуюся девушку. На вид ей было лет двадцать. Смотрелась она вовсе не силачкой. И тем не менее хотя мужики, громко пыхтя и сопровождая свои потуги непечатным слогом, старались изо всех сил, процесс ее загрузки протекал гораздо медленнее, нежели они, видимо, рассчитывали. Даже третий, тоже южанин, с большущим «шнобелем», толкая пленницу в спину обеими руками, не слишком способствовал ускорению данной операции.

Стаса, поспешившего к месту ночного происшествия, несколько удивило то обстоятельство, что девушка отчего-то никого не звала на помощь и лишь сопротивлялась, пытаясь вырваться. Впрочем, это можно было объяснить тем, что поздние прохожие, старательно отворачиваясь от этой безобразной сцены, чуть ли не бегом проходили мимо. Действительно, какой в таком случае смысл орать: «Помогите!», если все равно никто не придет на помощь?!

Но он пришел, этот «донкихот» из главка МВД, преисполненный сочувствия к несчастной и жажды восстановить справедливость. Однако на его суровое уведомление: «Главк МВД! А ну, прекратили всякой херней тут заниматься!» – в ответ раздалось малокультурное, совершенно неэстетичное гыгыканье, и нагловато-хамский голос уведомил:

– Главк КГБэ-э-э! Понял, да? Топай мимо, придурок, пока тебя самого не поставили в «пятую позицию».

Это уже выходило за рамки каких бы то ни было норм и приличий, даже с учетом явного перебора нахалами по части спиртного. Тут и не будучи сыщиком можно было догадаться, что эти трое, хлебнув коньячку сверх всяких «терапевтических доз», возомнили себя несравненными силачами, неустрашимыми героями и наикрутейшими бруталами, которым и горы по пояс, и море по колено. А их коллективное «гы-гы» давало понять «всякому лоху, слабаку и лузеру», сколь ничтожно и бледно он смотрится, сколь нелепы и безнадежны его «души высокие порывы».

Понятное дело, Крячко сразу же уловил эту ноту хамоватого высокомерия и внутренне закипел не на шутку. В принципе, он и в самой малой степени не испытывал к ним чего-то наподобие ревности или зависти. Ни в коем разе! Да и ненависти, в общем-то, тоже – за свою жизнь всякой перепившей «шизы» он повидал достаточно много и поэтому к подобным остолопам относился скорее со скучающим раздражением. Например, как к назойливым мухам.

Да и с чего ему было, собственно говоря, ревновать и чему завидовать? На эту девушку он не претендовал, и, будь там все по доброму согласию, он бы и ухом не повел, проехал бы мимо, даже не оглянувшись. Ну да, дива она завидная – и милая, и привлекательная. Так что с того? У него в жизни было (и, между прочим, все еще есть!) столько романов со всякими там милыми и привлекательными, что хоть составляй их антологию. Просто Станислав на дух не переносил воинствующего паскудства, торжествующего хамства и вопиющего беспредела. Это его выводило из равновесия, и в такие моменты он испытывал то же самое, что и испанский бугай на корриде, которого раздолбаи-пикадоры начали злить, дабы он вышел из себя и погнался за мулетой.

К тому же это самое «гы-гы» более чем убедительно показывало, что с трио «крутяков» добром договориться никак не получится. Ну и ладно! Уж разбираться так разбираться! Крячко привычным жестом сунул руку за пазуху и тут же едва не заскрежетал зубами, не обнаружив там своего безотказного многозарядного «Стрижа».

«Твою дивизию! Твою зачуханную роту!!!» – мысленно помянул он одну из министерских шишек, которая, как видно, будучи одержима службистским зудом «оптимизаторства», неделю назад издала распоряжение, согласно которому сотрудники главка в нерабочее время не должны были иметь при себе табельного оружия. Вроде того, «во всех цивилизованных странах офицеры полиции, сдавая дежурство, сдают на хранение и свой пистолет». Интересно, где он такое вычитал, этот министерский баран?!

Заметив характерный жест незваного «донкихота», внезапно напряглись и бузотеры. Несмотря на хмельные пары в мозгах, до домогателей, как видно, вдруг дошло, что этот «конь педальный» отступать не намерен, даже с учетом превосходящих сил противника. Немедленно отпустив свою пленницу, они двинулись на дерзкого чужака, который посмел на них наехать, бесцеремонно поломав намечавшийся кайф. Оказавшись на свободе, девушка тут же отбежала в сторону и, торопливо достав из сумочки телефон, быстро набрала какой-то номер.

– Полиция? Помогите! Угол Солнечной и Пармской… – заговорила она срывающимся голосом.

Но ринувшийся в ее сторону «Мимино» договорить ей не дал. Он вырвал телефон и зло грохнул его об асфальт, после чего с размаху ударил девушку по лицу. Вскрикнув, та упала, распластавшись на тротуаре. Это стало общеизвестной последней каплей в чаше терпения. Уже без каких-либо дипломатических нот и реверансов, выдав свирепое: «Получи, козел, припарку!», Станислав атаковал оказавшегося к нему самым ближним носастого брюнета. Тот, попытавшись явить некие намеки на свою крутизну, не совсем удачно изобразил длинными жилистыми руками подобие защитного блока, однако уже через секунду, после полученного в грудь резкого удара твердокаменной подошвы туфли, кувыркнулся назад, нелепо взбрыкнув в воздухе ногами.