Не бери у вора денег - Евгений Сухов Страница 4

Уверенно подхватив папку, Метелкин сунул ее в портфель. Единственное, что оставалось делать Алексею, так это с ненавистью взирать на кожаное потертое брюхо портфеля, беспардонно проглотившее его труд. Охранной сигнализацией щелкнули металлические замки.

Разговор был закончен. Оставалось только встать и пойти в свою сторону. Однако Валерий Петрович отчего-то не торопился. На его лице возникла слащавая улыбка; похоже, что сегодня он был расположен к обстоятельному разговору. Скрестив руки на груди, он спросил:

– Как это вам удается?

Алексей отвел взгляд от портфеля.

– О чем это вы?

– Хм, вы еще спрашиваете? Выдумывать подходящие сюжеты, складывать их в определенную канву, наделять героев характерами, – принялся загибать пальцы Валерий Петрович.

– А разве вам это не знакомо?

Метелкин глубоко вздохнул:

– Знакомо. Но это было так давно! В молодости я думал, что вдохновение бесконечно, что из него можно черпать, как из бездонного колодца, а потом понял, что это не так. А с годами с вдохновением становилось все хуже и хуже. А потом и вовсе пропало желание писать. Вот видите, когда-то всему приходит конец. Так что же вы мне ответите, молодой человек?

Пожав плечами, Алексей искренне ответил:

– Не знаю, как-то все само получается. Сюжет может возникнуть совершенно неожиданно. Часто толчком бывает какой-нибудь разговор или прочитанная книга. Я всегда ношу с собой блокнот, куда записываю все то, что я хотел бы сказать. А героев и вовсе не нужно придумывать, они среди нас, достаточно только повнимательнее понаблюдать за людьми.

Валерий Петрович понимающе закачал головой и широко заулыбался. В этом недружелюбном колючем нахале он узнавал себя прежнего. Когда-то он был точно таким же честолюбивым и бесцеремонным, но кто бы мог подумать, что, перешагнув рубеж среднего возраста и заматерев, он начнет обращаться за помощью к таким вот неоперившимся молодцам, которые за пару бессонных ночей могут наворотить такого, чего он сам не сумеет сотворить даже за год беспрестанного бдения.

И что самое удивительное: ему будет импонировать все то, что они сочиняют! И непосредственность, с которой строчки ложатся на лист бумаги, по душе придется и располагающая манера письма с ядовито-сочными диалогами. Даже их манера вести себя в обществе ему была по-своему симпатична. Ведь каких-то лет двадцать пять назад он был так же чертовски талантлив, как этот молодой нахал, что сейчас сидит перед ним. Идеи просто били из него фонтаном, казалось, что они никогда не иссякнут, подобно ювенильным водам. Однако все это пропало вместе с кудрями, которые так буйно вились на его макушке. Последняя прядь волос исчезла вместе с остатками таланта. А ведь казалось, что дарованное природой останется вместе с ним до глубокой старости.

Не тут-то было!

Талант пропал так же неожиданно, как и появился, словно бы его и не было вовсе. И если бы не книги, ровными рядами стоявшие на книжных полках, можно было бы подумать, что прожитая жизнь принадлежит не ему, а кому-то другому.

Чертовски похожему на него парню!

Теперь, когда рукопись лежала в кожаной утробе большого портфеля, особо торопиться было некуда. Поставив портфель на колени, Валерий Петрович бережно его погладил (как еще можно относиться к предмету, который повышает твое благосостояние!).

– Вчера вечером хотел поработать. Думал, сейчас напишу какую-нибудь нетленку и запью ее полудюжиной бутылок пива. Разложил листки бумаги, достал несколько ручек… И что вы думали?

– Написали?

– Пива выпил целую дюжину, – кивнул головой Метелкин, – а вот нетленку так и не написал. Ни строчки! Хе-хе-хе! Такое со мной в последнее время случается все чаще. Если бы не вы, молодой человек, так и не знаю, что бы я делал. – Сузив глаза, он добавил: – Глядя на вас, может, и мне придет в голову что-нибудь эдакое! Говорят, что сочинительство – вещь заразная.

Кисло улыбнувшись, Алексей небрежно взял со стола деньги и сунул их в карман. Неприятно было осознавать, что понемногу он просто превращается в литературного негра; то, что поначалу воспринималось как разовая акция, теперь приобретало хронический характер. Самое скверное заключалось в том, что он был в несколько раз талантливее тех сценаристов, причем вместе взятых, за которых ему довелось писать. И оставалось только делать довольную физиономию и вести себя так, будто ровным счетом ничего не происходит.

– Дай-то бог!

– А предыдущий сценарий был хорош! – с довольным видом сказал Валерий Петрович.

– Какова же его судьба?

– О-о! – уважительно протянул Метелкин. – Мне удалось пристроить его на Первый канал. Так что через пару месяцев начнут снимать сериал.

– Сколько же планируется серий?

– Не меньше десяти, – важно ответил Валерий Петрович. – А я еще буду участвовать в кастинге актеров; если учитывать, что в сценарии имеется парочка молодых героинь, то это весьма перспективное дело. Хе-хе!

– А я могу рассчитывать на премиальные? – серьезно поинтересовался Алексей.

– Конечно же можете, молодой человек, когда мне за этот фильм присудят Государственную премию. Ха-ха-ха! – Валерий Петрович определенно был в хорошем настроении и готов был щедро расточать свое благодушие во все стороны. – Ладно, ладно, – примирительно продолжил он. – Чего насупились? Будут вам премиальные, как только они со мной рассчитаются сполна. А то еще те жуки! Пока сто раз не напомнишь, ни за что не выложат кровно заработанное. – Глянув на часы, он воскликнул: – Ох, время-то как идет за праздными беседами! Кто бы мог подумать! Пойду я! – хлопнув пухлыми ладонями по круглым коленкам, Метелкин поднялся. – Мне еще прочитать нужно все то, что вы там накропали. А то начнут спрашивать, а я не знаю содержания. Вот будет казус. Ха-ха-ха! – И пряча смешинки, плескавшиеся в глазах, добавил со вздохом: – Ох, нелегкая эта задача. Вы даже не представляете, как мне сложно живется в последнее время.

– Отчего же так? – посочувствовал Алексей.

– У меня теперь новая страсть – ипподром! Нужно будет часть гонорара проиграть на ипподроме. В этот раз будут очень интересные забеги!.. А потом промотать остатки где-нибудь за границей. Ха-ха! Впрочем, это мои личные проблемы, желаю вам удачи.

Валерий Петрович поднялся очень легко, неожиданно для своего немалого веса. Алексей предусмотрительно попридержал стол, но опасения были напрасны: недопитая бутылка с пивом, стоявшая в центре стола, даже не качнулась. Энергично размахивая портфелем, сценарист направился к выходу.

Толпа, густая еще минуту назад, вдруг неожиданно разомкнулась, приняв в себя толстяка, и понесла его по тротуару к перекрестку. Некоторое время над толпой была видна его бритая до лоснящегося блеска яйцеобразная голова, на которой озоровато поигрывали солнечные зайчики, а потом поблекли и они. Толстяк растворился в уличном потоке, словно молекула в броуновском движении.