Покопайтесь в моей памяти - Екатерина Островская Страница 4

Она как раз думала об этом, когда явилась утром на новую работу в аукционный дом. Рабочее место у нее было так же за стеклом. Перед ней стоял монитор компьютера, с которым она сверялась. На столе стояли электронные весы и лежала лупа. То есть весы и лупа лежали в ящике стола, а доставались только во время приема посетителей. А под столешницей была тревожная кнопка на случай, если ворвутся грабители. Хотя грабителям вряд ли что-то могло достаться, потому что деньгами Елизавета Петровна не распоряжалась. Все деньги лежали в сейфе, который находился в специальной комнате за бронированной дверью с кодовым замком…

На всякий случай возле бронированной двери дежурил вооруженный пистолетом охранник. И еще один — с травматическим пистолетом — стоял в вестибюле у входных дверей. Помимо пункта приема антикварных вещей для реализации через аукционные торги, в здании располагались небольшая картинная галерея с отдельным входом и антикварный магазин, тоже с отдельным входом и охранниками. А сам офис аукционного дома с кабинетом начальства, хранилищем ценных предметов старины и деньгами располагался как раз над помещением, в котором работала Елизавета Петровна. Иногда бывший сокурсник спускался к ней для того, чтобы просто почесать языки, как он выражался, а на самом деле понаблюдать за ее работой.

Сухомлинова бросила взгляд на настенные часы: было ровно десять утра — как раз самое начало рабочего дня, когда посетители появлялись редко. Хотя особого наплыва не бывало никогда. Обычно за день посетителей было пятнадцать-двадцать человек. Приносили они в основном недорогие украшения, которые считали антикварными, и уверяли, что это бабушкино наследство, а еще картины — чаще всего без рам, свернутые в трубочку холсты с мазней под малых голландцев или под импрессионистов… За прошлую неделю не было ничего ценного — разве что две советские агитационные фарфоровые тарелочки с призывами «Комсомолец — на самолет!» и «Вступайте в ряды ОСОАВИАХИМа!», китайский чайничек из обожженной глины в виде слона и древнегреческий халк — маленькая монетка с головой Геракла на аверсе…

Ту монетку на аукцион не выставили. Елизавета Петровна сразу связалась с Охотниковым, который спустился из своего офиса и долго рассматривал голову Геракла, а потом предложил владельцу триста тысяч рублей. Тот для приличия запросил миллион, но тут же согласился отдать за пятьсот тысяч. Пачку пятитысячных очень быстро доставили из специальной комнаты с бронированной дверью. Владелец монетки долго пересчитывал купюры трясущимися от волнения руками, а потом быстро удалился.

Юрий Иванович был страстным нумизматом и даже сказал Сухомлиновой, что у него лучшая в городе коллекция монет.

В монетах Елизавета Петровна разбиралась плохо, но на подобный случай, если еще кто-нибудь принесет монеты, у нее был компьютер с интернетом.

Она подняла голову и увидела сидящего перед ее окошком немолодого человека в хорошем костюме. Он смотрел на нее и улыбался, как будто встретил человека, которого давно искал.

— Вы что-то хотели? — обратилась к нему Елизавета Петровна, смущаясь под его пристальным взглядом.

Мужчина кивнул. Потом что-то достал из бокового кармана пиджака и положил на прилавок окошка. Это были две серебряные монеты.

— Вы хотите их выставить на аукцион или просто продать по предложенной вам цене? — задала Сухомлинова обычный вопрос.

Мужчина покачал головой:

— Их цену я знаю. Просто хочу спросить, что вы думаете о них.

Сухомлинова взяла монеты и начала осматривать. Это были два екатерининских рубля.

— Одна монета настоящая, вторая — подделка, — сказала она. — Сами видите, на одной надпись на гурте выполнена, как и положено, выпуклым шрифтом, а вторая вдавленным. А вдавленная гуртовая надпись стала применяться лишь с тысяча восемьсот седьмого года, когда эти монеты уже не чеканились.

— Все верно, — согласился мужчина, — но у них одинаковый диаметр и толщина, а также один и тот же вес. Проба серебра одна и та же. У вас под ногами кафельный пол. Бросьте на него монетку, и она зазвенит. Если это сплав, то она звенеть не будет. Вторая монета не подделка, а новодел, отчеканенный после указанного вами срока, что практиковалась иногда. Обе монеты подлинные, но цены у них разнятся. Одна стоит чуть больше миллиона рублей, вторая чуть меньше, если, конечно, продавать их не через аукцион. Но я не собираюсь их продавать.

Мужчина протянул руку, и Елизавета Петровна отдала ему обе монеты. Посетитель убрал их в тот же карман, а из другого достал еще одну.

— Вы их так запросто носите, — удивилась Сухомлинова и замолчала.

Перед ней лежала крупная золотая монета с профилем императора.

— Я хочу выставить на торги именно эту вещь, — улыбаясь, сказал посетитель.

— Документы при себе? — поинтересовалась Елизавета Петровна.

— На монетку? — не понял мужчина.

— Нужен ваш паспорт с регистрацией.

Мужчина протянул ей паспорт. Сухомлинова пролистала его и вернула. Потом взяла монету и начала рассматривать. В центре реверса был отчеканен портрет императрицы, а по кругу — портреты царских детей.

— Я не очень большой специалист, — призналась она, — но не надо быть специалистом, чтобы понять, что это золото, и не надо быть большим специалистом, чтобы знать, что золотого императорского фамильного рубля не было никогда. Сами подумайте, золотой — и вдруг рубль: цена монеты и тогда в десятки раз превосходила номинал. Серебряный фамильник стоит сумасшедшие деньги, а золотой бы…

— Серебряная монета не предназначалась для обращения, а только для того, чтобы вручать ее в качества подарка. Россия — первая страна в мире, которая начала выпускать памятные юбилейные монеты, и только потом другие страны. Про серебряный фамильный рубль знают все. Но Павел Уткин — автор монеты и гениальный гравер — сначала изготовил двадцать штук золотых рублей и преподнес их Николаю. Правда, шесть из них оказались с браком, но остальные были подарены членам европейских королевских семей, посетившим Петербург. До настоящего времени не сохранилось ни одного золотого рубля. Кроме этой монеты, которая, скорее всего, пятнадцатая, о которой ничего не известно. Вполне возможно, это самый первый — отчеканенный в качестве пробника — экземпляр.

Сухомлинова уже изучала текст на мониторе компьютера.

— Про золотой фамильный рубль здесь сказано, что это легенда, — сказала она.

— Потому что никто его не видел.

— В любом случае мы должны оставить его для экспертной оценки.

Мужчина протянул руку, и Сухомлинова не сразу, но отдала ему монету.

— За сколько вы хотите выставить лот?

— Начальная стоимость пять миллионов евро.

— Сколько? — не поверила своим ушам Елизавета Петрована.

— В последний раз за серебряный фамильник дали на аукционе в Берлине полмиллиона евро. А за обладание этой монетой будет серьезная борьба — можете мне поверить.