Западня Данте - Арно Делаланд Страница 31

И вот теперь Пьетро, испросив разрешения остаться одному в этом странном местечке, бродил наугад среди стеллажей. Наконец взял один футляр из сиреневой кожи, расстегнул застежку и вытащил старый манускрипт, от пожелтевшей бумаги которого веяло древностью. «Травести фуга» некоего графа Тацио ди Броджо из Пармы. Пьетро о таком отродясь не слышал. Заинтересовавшись, он открыл книжку и начал быстро листать.

«Она встала над ним на четвереньки и, не переставая его сосать, дала себе волю. С блаженной улыбкой на устах она изливалась ему в рот, а в это время господин М. де М… предавался содомии с Дафронвьелло. Затем настал черед…»

— Все ясно, — буркнул Пьетро и потрогал губу. Один из перстней сверкнул на солнце. Нет, его, конечно, предупреждали, но все же в этой библиотеке есть довольно неожиданные произведения. Пора приступить к серьезным поискам. На верхних полках стояли весьма своеобразные опусы. Это была воистину пещера злого джинна, хранилище людских страстей, перенесенных на бумагу, рисковых, на грани тошнотворности, исследованных силой слов, иногда острых, как кинжал. Тут было отчего сблевать — в этих неуместных образчиках экскрементов и прочих испражнений, произведенных человечеством. Одни только труды, посвященные Вельзевулу, занимали целых четыре ряда. Пьетро взял небольшой трактат, озаглавленный «Исследования кармелитов о Сатане». Сие творение начиналось с написанного красными чернилами предисловия: «Существует ли Сатана? Согласно христианской вере, ответ не вызывает сомнения». И чья-то рука яростно приписала в конце гневное «НЕТ!», за которым следовало не менее горячее «ДА!» Определенно Князь Тьмы неустанно подстегивает препирательства. Пьетро быстро перебирал одну книгу за другой.

Ван Хостен. Ритуалы экзорцизма. Амстердам, 1339.

Святой Августин. Комментарии к псалмам. Штутгарт, 1346.

Корнелий Стэнвик. Смех в монастырях. Лондон, 1371.

Анастасий Разиэль. Силы зла и царство дьявола. Прага, 1436.

Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад (копия). Флоренция, 1383, переизд. 1555.

Пьетро замер. Вот что он искал. Он схватил книгу в дорогом футляре из фетра и бархата. Экземпляр Викарио был в кожаном переплете. Три тысячи пятьсот листочков веленевой бумаги, пронумерованных вручную и написанные каллиграфическим готическим шрифтом. Флорентийский писец сопроводил текст поэмы иллюстрациями, изображающими разные эпизоды путешествия Данте по территориям тьмы. И первая произвела на Пьетро странное впечатление. Она представляла врата ада. От этой иллюстрации веяло странной атмосферой, словно из глубины столетий, невероятной смесью средневековой эзотерики и каббалы. К тому же эти врата почему-то казались смутно знакомыми. Не то чтобы ему и впрямь доводилось входить в такие — разве что в кошмарах. Но, быть может, именно в этих смутных и неуловимых воспоминаниях, выплывших из подсознания, он и найдет ключ к расшифровке столь внезапно возникших перед ним символов. В полумраке за этими огромными вратами, растущими из земли, будто какой-то огромный кладбищенский кипарис, таилось откровение. И с этих врат, как ветви, тянулись переплетенные фигуры, грозя выскочить из пергамента и вырвать вам сердце. Казалось, будто некая ледяная длань внезапно столкнулась с теплотой жизни, сминая ее, проверяя на прочность, высасывая энергию, которой сама лишена. Именно такие чувства испытывал в этот момент Пьетро: из рукописи высунулась рука, чтобы схватить его, приковать к себе, сцапать помимо воли. И эта рука могла высунуться как раз в тот миг, когда он представил ее себе, схватить и утащить в мгновение ока, и тогда он исчезнет в облачке светящейся пыльцы. Книга закроется и упадет на пол посреди хранящихся тут сотен и сотен томов. Быть может, эти врата Поджидают именно Пьетро, чтобы на веки вечные захватить его душу, запрятать среди тысяч символов, листков, каракулей, обрекая на вечность страданий. Пьетро видел себя кричащим за этим зеркалом, снова потерявшимся в лимбе, в этом промежутке между мирами, бывшем сущностью его жизни. Но тревогу быстро смело улыбкой при воспоминании обо всех мерзостях грешников, описанных Данте в ярчайших подробностях.

Створки врат наверху сходились в нечто вроде стрельчатой арки, на которой угадывалась гримасничающая рожа, полукозлиная-получеловеческая, с длинными рогами и раздвоенным языком. Классическое изображение Князя Тьмы, мантия которого и образовывала врата. Он словно распахивал полы, чтобы показать, как из его плоти внезапно появляются другие фигуры, оживлявшие картинку: черепа, мертвые тени, кричащие лица, руки, старающиеся вырваться из удерживающей их породы. Этих мятущихся существ с переплетенными конечностями пронзали стрелы, символизирующие вечность их страданий. А между ними описывали круги крошечные крылатые демоны, пресекая малейшее сопротивление. Внизу врат, как апофеоз этого ужасного видения, были изображены исчезающие во тьме кривые ноги, расставленные над бездной. Названия у гравюры не было, но над вратами имелась надпись. Пьетро легко распознал фразу, нанесенную на фасаде врат града скорби. Данте. «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Виравольта медленно спустился с приставной лесенки, уселся за стол и положил книгу на зеленую подставку с пресс-папье в виде фигурки барана. Он прочел предисловие, написанное, видимо, рукой какого-то флорентийского писца.

«Божественная комедия» — поэма Данте Алигьери, написанная между 1307-м и 1321 годами. Заблудившись в «мрачном лесу», поэт, ведомый мудростью (воплощением которой является Вергилий), проходит по трем потусторонним царствам. Сначала он должен понять реальность и ужас зла, пройдя по всем девяти кругам ада, чтобы перейти в чистилище и там покаяться. И тогда святой Бернард и нежная Беатриче, воплощение веры и любви, проведут его через девять небес системы Птолемея до Эмпирея, где он обретет наконец Божественный Свет. Данте назвал свое произведение «Комедия», поскольку видел в ней скорее надежду, чем трагическое выражение состояния человека. Его первые комментаторы восторженно именовали ее в дальнейшем не иначе как «божественная». Поэма, базирующаяся на мистическом значении цифры «три», отличается удивительным единством построения. Она состоит из ста песен: пролог, затем три части по тридцать три песни в каждой, написанные трехстрочной строфой — терциной. Все песни наполнены глубокими метафорами, изложены богатым и мощным языком, в них перемешан метафизический, политический и социальный смысл, идет ли речь о типологии кары в аду, путешествии по небесам или критики в адрес Флоренции и политического состояния Италии. Библейские и мифические персонажи соседствуют с известными историческими персонажами или современниками автора. Нравственная фреска, то аллегорическая, то лирическая, мистическая или драматичная, поэма Данте остается несравненным шедевром».

Пьетро покачал головой. И как он не сообразил? Почему не подумал об этом раньше? Вергилий… А ведь аллюзия была совершенно очевидной. Имелся в виду не только автор «Энеиды»… но и проводник по аду в эпической поэме Данте!

Пьетро продолжил чтение и добрался до первой песни «Ада». Вергилий повстречал поэта, заблудившегося на тропинках греха. И вскоре повел его дальше, чтобы показать человеческие преступления и кару, которую Господь обрушил на непокорных. В песне XI Вергилий объясняет поэту строение Ада, согласно Аристотелю. Небеса осуждают три основных греха: невоздержанность, насилие и обман, в разной степени оскорбительные для человеческого достоинства.