Финт покойной тети - Юлия Павлова Страница 14

Шура и Леонид замерли с рюмками в руках, Мила хлопнула ладонью по столу.

— Я так и знала! Почувствовала утром! Мужики, я же ей и позвонила с утра, как только услышала об этом.

Начались расспросы и комментарии случившегося.

Я рассказывала о смерти Кати, о вечере у дяди, о милиции. А перед глазами был молодой парень с окровавленной шеей, разгромленная комната, пятно на розовом ковре. Мне стало совсем плохо, и я разревелась в голос. Мила пересела ближе и утешала меня, размазывая слезы по моему лицу. Шура с серьезным лицом объявил соломоново «Все проходит, и это пройдет» и предложил выпить, не чокаясь. Мы встали, молча выпили. Я оглянулась. Квартира показалась чужой. Надо продавать и не сомневаться.

Все-таки мы сначала погадали друг другу, а затем и поиграли на раздевание. Первым раздетым оказался Шура, второй я.

Ночью Леонид не всегда забывал обо мне и даже не очень потел. Мы спали с ним в гостиной, не задувая свеч. Мила и Шура проверяли на прочность кровать гостей в отдельной спальне. Стерва, из любопытства забравшаяся в комнату гостей, оттуда не уходила и подвывала при самых страстных вскриках Милы. Я при этом чуть не падала с дивана от хохота, Леонид просил меня не отвлекаться.

А на следующее утро болела голова, пахло сгоревшими свечами и скулила Стерва. Я совершенно забыла, что собаку надо выгулять. Стерва скреблась в дверь спальни, потом дверь немного отворилась и тут же захлопнулась. Собака села перед диваном и смотрела мне в глаза. Пришлось вставать. Леонид спал или делал вид. Одеяло наполовину сползло, и было видно, как он пополнел за два года нашего знакомства. Талия мягко переходила в живот, лежащий дополнительным полушаром на простыне. Мне кажется, что у женщин это выглядит эстетичнее. Я раздвинула тяжелые портьеры.

Погода на улице была, что называется, «займи, но выпей». Небо серое, дождь со снегом. Ветки деревьев были почти голые, черные, золотые листья поникли. Стерва, настойчиво взвизгнув, напомнила о себе. Я с полузакрытыми глазами натянула джинсы, носки, два теплых свитера и свою старую куртку.

Погода снаружи была еще мерзостнее, чем выглядела из квартиры. Стерва бодро сбежала с лестницы и потрусила к деревьям под окнами.

Холодный ветер метнул в лицо горсть мокрого снега, глаза на секунду закрылись… Сзади хлопнула подъездная дверь, и меня толкнула пронесшаяся мимо махина. Я упала. Попыталась хотя бы сесть, а пронесшееся мимо существо уселось на асфальте напротив меня и смотрело с интересом. Это была огромная темно-серая собака, мастиф. Ухоженная такая собачка, на фоне которой я выглядела бомжихой на гололеде. Пока я, согнувшись каракатицей с отставленной негнущейся ногой, пыталась встать, рука в тонкой перчатке поддержала меня под локоть. Я скосила глаза на помощника… и мне стало совсем стыдно. Передо мной стоял тот самый красавец. Любая женщина, будучи его женой, на улицу такое сокровище без личного сопровождения не выпускала бы.

Молодой человек не поздоровался и сочувственно не улыбнулся. По взгляду было понятно, что его больше заботит, не поранился ли его пес при столкновении с ненужным предметом, то есть со мной. А я буквально карабкалась по парню для принятия вертикального положения. Он удовлетворился результатом моего восстания из пепла, отряхнул свои перчатки и, не оборачиваясь, вприпрыжку сбежал со ступенек. Грациозно, легко.

Из кустов ему под ноги выбежала Стерва. Парень споткнулся и упал. И этот недобитый собачник смотрел с осуждением не на Стерву, а на меня. Стерва протявкала о своем отношении к падающим на нее людям и начала забираться на ступеньки.

Куртка моя была мокрая, Стерва забиралась по лестнице раз в десять медленнее, чем сбегала с нее, и я решила для ускорения процесса взять ее на руки. Сделав несколько шагов, я подхватила собаку. Парень уже поднялся и смотрел на мои ноги.

— Давно из гипса?

— Уже лет двадцать.

— Подожди. Так тебя действительно моя собака сбила?

Вот это вопросец.

— У меня нет привычки кидаться под собак, особенно в семь часов утра.

Я развернулась и, стараясь все-таки согнуть чертову ногу, пошла к дверям подъезда.

— Подожди. Просто ты так на меня вчера смотрела.

— Я? Вы ошибаетесь, я вас никогда в жизни не видела. Вы слишком красивы, я бы запомнила.

Еще через один мой шаг парень стоял передо мной.

— Извини. Я только сейчас рассмотрел, может, это была не ты.

— Мне холодно, и нет настроения разговаривать. До свидания.

Действительно, настроения не было. Я не мазохистка. Стоять в мокрой старой куртке, хромоногой, невыспавшейся и с похмелья перед молодым мужчиной, до болезненности напоминающим мечту, мне, мягко говоря, удовольствия не доставляло. Стерва заворочалась на руках, а мне захотелось пива.

В квартире все спали. Я откупорила темный «Афанасий», поставила у кровати и толкнула Леонида в бок. Он послушно подвинулся. На сегодня из серьезных дел необходимо было заехать к Сергею Дмитриевичу, поговорить об убийстве и дозвониться в больницу, узнать о размере сумм за операции. До одиннадцати времени еще было полно, и я, не справившись и с половиной бутылки, заснула.

В одиннадцать я чувствовала себя вполне сносно. Сегодня Сергей Дмитриевич, в очках и в своем кабинете, смотрелся гораздо солиднее. Он повторил позавчерашние вопросы, и я ответила на них, не задумываясь. Затем он положил на протокол допроса несколько фотографий.

— Узнаете?

На одной фотографии за праздничным столом сидела компания, старательно смотревшая в объектив. На другой сильно накрашенная девушка с сигаретой в руках, оседлав лежащего на полу парня, смотрела в объектив. Парень, изогнувшись, тоже пялился со счастливой улыбкой на фотографа.

— Это что, он?

Сергей Дмитриевич посмотрел на меня поверх очков.

— Он. Игорь Евгеньевич Пирожкин. А компания на этой фотографии — его близкие друзья. Из мужской половины практически все очень близкие. Они угоняли машины, подсылая своих девушек. Скромная девушка ехала с выбранным мужчиной среднего возраста с обручальным кольцом на руке за небольшие деньги в темное, лесистое место или в глухой двор. Там предлагала за проезд расплатиться натурой. Во время подготовки к процессу к машине подходили ребята, фотографировали сцену и выкидывали владельца из автомобиля. Если пострадавший слишком рьяно начинал искать угнанную тачку, ему домой высылался самый откровенный снимок… За ними числится пара квартирных краж. Недоказанных. Наверняка были еще какие-нибудь подвиги такого же порядка.

Следователь говорил устало, иногда снимал очки и сильно тер глаза. Я вспомнила о своей тяжелой сумке.

— Сергей Дмитриевич, у меня пиво есть. Хотите?

— Не положено. Давай, но дяде не проболтайся.

Я достала из сумки две бутылки светлой «Балтики», открыла обе и одну протянула следователю.

— А что он в квартире делал? Я проверила — все на месте.