Деньги для киллера - Татьяна Полякова Страница 14

— Да, слышал я про этот медальон, — заявил оннаконец весьма неохотно. — Есть в городе человек, Витька Рахматулин.Крутой, полгорода под ним ходит. Вот один из его ребят перед Первым мая пропал,зовут Илья Большаков, у него такой медальон имелся.

Слухи разные ходят, то ли убили его, то ли сам сбежал, ивроде при нем были большие деньги. Очень большие, не для вас и меня, дляРахматулина. Соображаете?

— Дела, — сказала Сонька. — А где же они?Ничего при нем… — Я пнула ее ногой со всей силы, на которую была способна, иона заткнулась, но ненадолго. — Гош, так ты сходи к этому типу и объясни,что к чему, как медальон к нам попал, и все такое…

Гоша криво усмехнулся:

— Ага, будет он меня слушать. — Представляю, чегоему стоило это признание, стало ясно: дела наши из рук вон плохи.

— Может, послушает? — не унималась Сонька.

— Как же, меня и близко к нему не подпустят. Во-первых,я из другой команды, мне придется своим объяснять, что к чему, а во-вторых, нетот я человек, чтобы Рахматулин меня слушал.

— Ладно, — сказала я, придав своему голосувозможную теплоту. — Нет, так нет, попробуем еще что-нибудь придумать.

— Может, вам уехать ненадолго, Маргарита? —предложил он. — Ну, пока я все не выясню и вообще..

— Куда ехать, Игорь? У меня работа. И на что жить?

— Кое-что у меня есть… Ты не думай. — Далее онстал путано объяснять, что именно я не должна думать. Сонька все это времяпребывала в подозрительной задумчивости, я поначалу решила, что она готовитсебя к бегству с последующей эмиграцией, но по нездоровому блеску в глазахпоняла, что это не так. Сонька размышляла. Дело это для нее трудное и поглощалоподругу целиком.

Мы выжидательно смотрели на нее, не решаясь прервать стольважный процесс. Тут она подняла брови и спросила:

— А этому Витьке Рахматулину сколько лет?

Гоша задумался.

— Да, наверное, ваш ровесник.

— Он, случаем, раньше не жил на Садовой? Гимнастикой незанимался?

— Он и сейчас на Садовой живет, коттедж отгрохал в триэтажа. А гимнастикой…

Точно, ведь кто-то говорил мне, что он чуть ли не чемпиономбыл, ей-Богу!

Сонька плотоядно ухмыльнулась.

— А выглядит он как? Невысокий, смуглый, темные волосыи светлые глаза, на подбородке шрам, хотя, теперь он, может, и не заметен.

Лицо Гоши по мере описания становилось все болееозадаченным.

— Точно, — кивнул он, с любопытством глядя на моюподружку. — Я его два раза видел, близко. Про шрам не скажу, не заметил, авсе остальное точняк.

Я хмурилась и смотрела на Соньку: ее связи с уголовным миромбыли для меня новостью.

— Где его можно найти? — между тем спросилаона. — Домой как-то неудобно, вдруг женат.

— Он постоянно бывает в ночном клубе «Айсберг». Внижнем баре у него что-то вроде штаб-квартиры.

— Ясно, — сказала Сонька, поднимаясь, —считай, дело в шляпе.

— Может, объяснишь? — поинтересовалась я, когда мыуже были в моей квартире.

Сонька обворожительно улыбнулась и заявила:

— Он мой одноклассник. В девятом и десятом классе был вменя влюблен. До безумия.

Это естественно — влюбиться в Соньку мог только сумасшедшийили предрасположенный к помешательству.

— Шрам на подбородке — на память обо мне, на конькахкатались. — Далее я выслушала первый рассказ о Витьке Рахматулине, за нимпоследовал второй, третий, потом рассказы хлынули бесконечным потоком.

— Стоп, — сказала я, — нам нужно его найти, ижелательно сегодня.

Сонька кивнула:

— Поедем в «Айсберг». — Тут она на мгновениезадумалась, а затем развернула кипучую деятельность. — Подумай, чтонаденем. Надо ж выглядеть. не могу я предстать перед ним ободранной кошкой.

Все мои вещи были извлечены из шкафа и разбросаны на диване.

— Ну? — спросила Сонька, примеряя фиолетовоеплатье.

— Нормально.

— На тебе лучше, ты его и наденешь. А я малиновыйкостюм.

— Но там пятно.

— А чего до сих пор в чистку не снесла?

Живешь — свинья свиньей.

— Свинья та, кто пятно поставила.

— Это я, что ли?

— А то…

— Пятно большое?

— А ты умеешь ставить маленькие?

— Ну, иногда.

Мы занялись пятном. Сонька успела рассказать еще пятокисторий об однокласснике, но они не показались мне особенно полезными из-засрока давности. С пятном было покончено, и мы занялись корректировкой внешнеговида.

— Он, кстати, неровно дышал к блондинкам, слышь,белокурая бестия…

— Как же он с тобой оплошал?

— Я — это я, ты ж понимаешь… — Я понимала. — Вобщем, на девок он всегда заглядывался, боек был… С возрастом эта черта должнаусилиться, я правильно выразилась?

— Правильно.

— Вот. Нам главное к нему подъехать, а там не я, так тыего сделаешь. В юности он был очень ничего.

— А кто из вас кого покинул? — спросила я, иСонька задумалась.

— Черт его знает, годов-то сколько… Я хочу сказать, невчера это было, разве вспомнишь?

— Да уж, не вчера, — согласилась я, — нолучше б ты вспомнила, а ну как он на тебя здоровенный зуб имеет.

— Да брось ты, старая любовь долго не забывается, вотувидишь, встретит как родных.

Мне очень хотелось поверить в это. Подготовка к встрече былазакончена, но отправляться в клуб было еще рано, и я решила использовать этовремя для инструктажа.

— Ты поняла, что именно должна ему сказать?

— Поняла, что я, дура какая, что ли?

— Он может задать дополнительные вопросы.

— Как будто я не найду, что ответить.

— Это меня и беспокоит.

— Началось… Опять ты со своей национальнойвъедливостью…