Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова Страница 13

Тина пожала плечами:

– Обычно.

– А все-таки?

– Когда грянула перестройка, – ответила хозяйка, – многиенаучно-исследовательские учреждения начали потихоньку умирать.

Да это и понятно. Служба в НИИ была синекурой, особенно втаких, которые не работали на военно-промышленный комплекс или народноехозяйство, а изучали театр, кино, литературу, поведение людей или животных.Сотрудники являлись на службу к десяти, а кое-кто и к одиннадцати, начиналипить чай, кофе, сплетничали… От них требовалось написать в год пару статей дляпубликации в узкоспециализированных журналах и отчитаться на Ученом совете обизученных книгах. Сами понимаете, такие условия никого не напрягали, и вотличие от учебных заведений тут не было никаких студентов, лекций исеминарских занятий. Раз в неделю сотрудникам полагался «библиотечный день»,так что вместо двух выходных у них получалось три. Кстати, и зарплату посоветским временам им платили вполне приличную: сто сорок, сто шестьдесят, стовосемьдесят рублей.

Естественно, попасть на такое сладкое местечко было трудно,но Тине повезло, ее пристроил в НИИ свекор, и долгие годы она провела в своеудовольствие, медленно поднимаясь по ступеням карьерной лестницы: лаборант,ассистент, младший научный сотрудник, старший…

Размеренное существование рухнуло в 1984-м. Сначала отинсульта скончался свекор, не успела на его могиле осесть земля, как заболелмуж. Супруг сгорел буквально за пару дней от такой «простой» болезни, какгрипп. Потом началось стремительное обнищание страны, головокружительный взлетцен, развал экономики, гражданская война… Кому, скажите, нужна в такой ситуациилитература, да еще советская? НИИ стал тихо умирать, сначала сотрудниковотправили в бессрочный отпуск, а потом и вовсе приказали двигать на биржу. Тиначестно отстояла в очереди к наглой молодой девице, которая с кислым видом,словно выдавала деньги из своего личного кармана, оформила пособие ипорекомендовала переучиться.

– Рабочих специальностей не хватает, – снисходительно вещаладевчонка, – штукатуры, маляры, посудомойки всегда в дефиците.

Но Тине не хотелось бегать по стройке или работать сменамина хлебозаводе. Сначала она пристроилась в ближайшую школу. Директор принял еес распростертыми объятиями, учителей русского языка и литературы не хватало.Целых два года Тина пыталась полюбить детей. Получалось плохо. Своих отпрысковей господь не дал, а чужие раздражали до зубовного скрежета: наглые, крикливые,дурно воспитанные, постоянно жующие жвачку. Да еще дети совершенно не хотелиничего читать, с книгами великих писателей норовили познакомиться посредствомброшюрки «Краткое изложение ста произведений, включенных в учебную программу» исочинения писали просто ужасающие.

Тина не выдержала и ушла. Затем навалилась новая беда: вгруди обнаружилась маленькая, с горошину, опухоль, районный терапевт отправил конкологу, тот мигом велел ложиться в больницу. Бедной Тине пришлось пройти всекруги ада, уготованные таким больным: три операции, лучевая и химиотерапия,гормоны. Дали инвалидность, пенсию в четыреста рублей и сказали:

– Вам нужны витамины, хорошее питание, отдых и положительныеэмоции.

Шатаясь от слабости, Тина принялась искать работу, ноначальники, завидя ее хрупкую фигурку в парике, мигом заявляли:

– Простите, место занято.

Наше время жестоко. Больная женщина, справившая пятидесятилетие,никому не нужна. Потом подруга предложила ей поработать поломойкой у своейсоседки, жены новорусского банкира. Тина недолго колебалась, прожить начетыреста рублей в наше время не сумел бы и отшельник, питающийся сушенымикузнечиками.

Два года Тина бегала по бесконечной квартире, моя полы, драяванну с унитазами и подбирая вещи, которые повсюду расшвыривалатринадцатилетняя дочь хозяйки. Потом банкир то ли разорился, то ли притворилсябанкротом, но семья, спешно собравшись, умотала в Израиль. Тину, естественно,не взяли. Впрочем, оставили ей и недавно приобретенную за бешеные деньгисобачку Розу фон Лапидус Грей.

У Тины никогда не было животных, но, услышав, как хозяйка,пакуя чемоданы, равнодушно обронила: «Завтра отвезете Розу на улицу Юннатов, ееусыпят», пришла в ужас и попросила:

– Можно я заберу ее себе?

Хозяйка весьма холодно ответила:

– Берите, коли охота с ней возиться.