Врата судьбы - Агата Кристи Страница 12

– Да, мне кажется, я понимаю, – сказала Таппенс.

– Так вот, она и говорит: «Нет, это никак невозможно, потомучто у меня будут неприятности».

– Почему, собственно, у нее будут неприятности?

– Вот и я подумала то же самое. Ну, я хочу сказать, я ведьзаплатила меньше, чем полагается, и принесла вещь назад, почему же у нее должныбыть из-за этого неприятности? Она сказала, что если она проявила небрежность ине заметила, что в кармане жакета лежит не тот ценник, и если из-за еенебрежности мне пришлось заплатить неправильную сумму, то ее за это выгонят сработы.

– Сомневаюсь, что до этого может дойти, – сказала Таппенс. –Мне кажется, ты поступила совершенно правильно. Не знаю, что еще можно былосделать.

– Ну а вышло все по-другому. Она так расстроилась, началакричать, плакать и все такое, поэтому я снова забрала жакет и ушла, а теперь незнаю, обманула я магазин или нет, – словом, просто не знаю, что делать.

– Видишь ли, – сказала Таппенс. – Я уже слишком стара и незнаю, как нужно себя вести в этих магазинах – все стало так странно инепонятно. И цены странные, и вообще все не так, как раньше. Но я бы на твоемместе все-таки заплатила эту разницу, может быть, просто отдала бы деньги этойдевушке… как там ее зовут… кажется, что-то вроде Глэдис? А она может положитьденьги в кассу или куда там полагается.

– Ах, нет, даже не знаю, мне, пожалуй, не хочется этогоделать. Вы понимаете, она ведь может просто взять эти деньги себе, а если онаэто сделает, будет очень трудно что-нибудь доказать: а что, если это я украладеньги, а я ведь ни за что не стала бы их красть. Их украла бы Глэдис, ведьправда, а я не уверена, что ей можно доверять. О господи!

– Да, – сказала Таппенс. – Жизнь – это сложная штука, верно?Мне очень жаль, Беатриса, но, мне кажется, ты должна сама решить, как тебеследует поступить. Если ты не можешь доверять своей подруге…

– Она мне вовсе не подруга, просто я иногда что-нибудь покупаюв этом магазине. А с ней так приятно разговаривать. Но она мне не подруга. Мнекажется, у нее уже были неприятности, там, где она работала раньше. Говорят,что, продавая вещи, она отдавала не все деньги, а только часть, остальное жеутаивала.

– Ну, в таком случае, – сказала Таппенс, приходя в отчаяние,– я бы вообще не стала ничего делать.

Она это сказала столь решительным тоном, что Ганнибал решилпринять участие в дискуссии. Он оглушительно залаял на Беатрису и бросился ватаку на «Гувера», которого считал своим личным врагом. «Не верю я этому„Гуверу“, – сказал Ганнибал. – Очень мне хочется его искусать».

– Ах, да успокойся ты, Ганнибал. Перестань лаять. И не смейникого и ничего кусать, – велела ему Таппенс. – Я ужасно опаздываю.

И она убежала из дому.

«Всюду проблемы», – говорила себе Таппенс, спускаясь поСадовой дороге. Идя по этой дороге, она уже не в первый раз задаваласьвопросом: были ли когда-то прежде вокруг этих домов сады? Это казалосьмаловероятным.

Миссис Барбер встретила ее очень радушно. Она подала на столвосхитительные на вид пирожные.

– Какие изумительные эклеры! – сказала Таппенс. – Выпокупали их у Бетерсби?

– О нет, их испекла моя тетушка. Она просто удивительнаяженщина. Умеет печь такие вкусные вещи, что просто прелесть.

– А ведь готовить эклеры очень трудно, – сказала Таппенс. –Мне, по крайней мере, это никогда не удавалось.

– Для этого нужен особый сорт муки. В этом, мне кажется,заключается весь секрет.

Дамы пили кофе и рассуждали о трудностях изготовленияразличных сортов домашнего печенья.

– Мы тут недавно говорили о вас с мисс Болланд, миссисБересфорд.

– Ах вот как, – сказала Таппенс. – С мисс Болланд?

– Она живет недалеко от дома викария. Ее семья издавна живетв этих краях. Она нам рассказывала о том, как приезжала сюда девочкой. Ей здесьочень нравилось, и она всегда с радостью ждала этих поездок. Там, в саду, такойизумительный крыжовник, говорила она. И еще слива-венгерка. Теперь этот сортвывелся, его почти нигде не встретишь – я имею в виду настоящую венгерку. Сливывстречаются, но вкус у них совсем другой, ничего похожего на настоящуювенгерку.

Дамы еще поговорили о фруктах, у которых нынче совсем другойвкус, чем бывало прежде, когда они были детьми.

– У моего двоюродного деда были сливы-венгерки. И даже неодно дерево, а несколько, – сказала Таппенс.

– О да, конечно. Это, наверное, у того самого, что былканоником в Энчестере? А здесь у нас был каноник по фамилии Гендерсон, он жил ссестрой, как мне кажется. Очень печальная история. Однажды они ели печенье стмином, я имею в виду его сестру, и у нее семечко попало не в то горло. Вовсяком случае, случилось что-то в этом роде, она подавилась, никак не могла еговыкашлять, так и умерла. О, как это печально! – Миссис Барбер сокрушеннопокачала головой и после короткой паузы продолжала: – Ужасно печально. Таким жеобразом умерла одна моя кузина. Подавилась кусочком баранины. Это частослучается, как мне кажется, а еще люди умирают от икоты, потому что никак немогут перестать икать. Не знают, наверное, известного стишка, – объяснила она.– «Икота, икота, ступай за ворота; три раза икнешь да чашку возьмешь, всего изаботы – вот и нет икоты». Только, конечно, нельзя дышать, когда говоришь этотстишок.